Пирамида

Внутреннее ликование помешало ему расслышать последние слова Сэма, но теперь это не имело значения.

— ... вертолеты или еще какие-нибудь средства воздушного наблюдения. Мы разведем на гребне сигнальный костер. Найдите нас! — Сэм задал заключительный вопрос. — Ты уже сообщил дяде Хэнку?

Филипп нахмурился и переключил передатчик.

— Нет, но я уверен, что в Куско все знают. Сюда уже прибывает помощь. Осталось немного.

Когда он нажал кнопку приема, раздался сильный треск. Голос Сэма еще больше ослаб.

— Ты не поверишь, что мы здесь обнаружили, Филипп!

Филипп закатил глаза. Как будто его это интересует! Однако следующие слова заставили флегматичного аспиранта встрепенуться.

— Мы нашли затерянное племя инков!

Филипп поспешно нажал кнопку передачи.

— Что?!

— ... слишком долго рассказывать... батарейка дохнет... свяжемся утром в это же время.

— Сэм, подожди!

— Ищите наш сигнальный костер!

Связь прервалась.

Несколько минут Филипп пытался ее возобновить, однако у него ничего не получилось. Или действительно села батарейка, или шельмец Сэм отключил рацию. Филипп с грохотом швырнул трубку на место.

— Дерьмо!

Внезапно внимание аспиранта привлек шорох полога. В палатку скользнул отец Отера. Возле порога высокий монах выпрямился. Его стройная фигура четко вырисовывалась на фоне заходящего солнца, но лица не было видно.

— С кем вы разговаривали? — резко спросил он.

Видимо, гостя утомили раскопки. Филипп встал и пригласил монаха войти.

— С Сэмом! — взволнованно сообщил он. — Они выбрались из пещер!

Он с удовольствием отметил выражение изумления на лице монаха.

— Как? Где они?

Поспешно передав слова Сэма, Филипп заключил:

— Нам нужно каким-то образом отследить их сигнальный костер... с вертолета или еще как-то.

Отец Отера кивнул:

— Хорошо.

Его глаза прятались под капюшоном.

— Но это еще не самая главная новость, — самодовольно произнес Филипп, словно открытие принадлежало ему самому. — Сэм считает, что обнаружил там настоящих инков, какое-то затерянное племя.

Отец Отера взглянул на аспиранта.

Заметив в суровых глазах монаха демонический блеск, Филипп осекся, попятился и наступил на кружку. К тому времени, когда аспирант немного пришел в себя, отец Отера уже стоял рядом и крепко держал его за локоть.

— Вам нехорошо? — спросил доминиканец.

Сжавшись от страха, Филипп поднял голову. То, что он видел в глазах монаха, исчезло. Возможно, виной всему игра света... Филипп прочистил горло.

— Я... все в порядке.

Отец Отера выпустил его локоть.

— Ладно. Мы не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось. — Монах отвернулся. — Я должен поделиться доброй новостью с остальными, — сказал он и, наклонившись, покинул палатку.

Филипп облегченно вздохнул. Он не понимал, что именно в отце Отере наполнило его таким трепетом. «В конце концов, это всего лишь жалкий монах», — подумал Филипп, растирая покрывшиеся мурашками руки.

* * *

Сидя с Мэгги на ступеньках на краю площади, Сэм смотрел на развернувшееся внизу яркое празднество. Факелы и огни ограничивали открытое пространство в середине поселения инков. Музыканты держали в руках самые разные инструменты: барабаны из кожи лам, тамбурины, звеневшие вместе с маленькими серебряными кимвалами, изготовленные из тыкв и дерева трубы, тростниковые или камышовые флейты разной длины и даже дудочки, сделанные из огромных перьев горного кондора. По всему городу раздавалось радостное пение в честь гостей.

Немного раньше, перед заходом солнца, деревенский шаман бросил на землю свой мистический «чумпирун», набор разноцветных камешков, чтобы предсказать пришельцам будущее. Покрытый татуировками индеец с суровым лицом рассмотрел камешки, затем воздел руки вверх и объявил группу Сэма посланцами Ильяпы, бога грома. В их честь шаман приказал устроить праздник.

Вопреки их возражениям маленькую группку приняли словно заезжих особ королевской крови. Вымытые, причесанные и одетые в предложенную им чистую одежду, они собрались на пир. Обед показался им бесконечным, одно блюдо следовало за другим: жареная свинина, тушеные бобы с мясом попугаев, салат из похожих на шпинат листьев, порубленных с подобием местной моркови, приправленные травами пироги из оса, родственников сладких томатов. После долгого голодания студенты быстро наелись и продолжали застолье, только чтобы не обидеть хозяев.