Немой свидетель

– А разве нет? Я так совершенно в этом уверен.

– Сказать по правде, я даже сам порой хвалю себя за умение фантазировать, – по-детски наивно согласился Пуаро.

Тут я не мог не рассмеяться. Пуаро посмотрел на меня с упреком, и мы отправились в «Клэнройден-Мэншнс».

Нас провели в ту же самую загроможденную вещами гостиную, куда тотчас ворвалась мисс Лоусон. Ее речь была еще более сумбурной, нежели прежде:

– О, дорогой мосье Пуаро, доброе утро. Столько дел, боюсь, у меня не убрано. Но утром температура была не больше шестидесяти^[73] или семидесяти градусов. С тех пор как Белла приехала…

– Что вы сказали? Белла?

– Да, Белла Таниос. Она приехала полчаса назад – с детьми, – такая усталая, душечка. Ей-богу, я просто не знала, что с ними делать. Знаете, она ушла от своего мужа.

– Бросила его?

– По ее словам. Конечно, я ничуть не сомневаюсь, что она, бедняжка, совершенно права.

– Она сама вам все рассказала?

– Не совсем так. По правде говоря, она вообще ничего не сказала. Просто повторяет, что ушла от него и ничто не заставит ее вернуться к нему обратно.

– Она предприняла очень серьезный шаг.

– Конечно! Честно говоря, будь он англичанин, я бы посоветовала ей… Но ведь он не англичанин… И у нее такой странный вид, у бедняжки… Она так напугана. Что же такое он ей сделал? Турки, насколько мне известно, порой бывают невероятно жестоки.

– Доктор Таниос – грек.

– Да, конечно, как раз все наоборот. Я хочу сказать, что это на них нападают турки… Или я спутала греков с армянами? Но все равно, какое мне до них дело… По-моему, ей не стоит возвращаться к нему, а что думаете об этом вы, мосье Пуаро? В любом случае… я хочу сказать, она говорит, что не… Она даже не хочет, чтобы он знал, где она.

– Вот как?

– Да, из-за детей. Она так боится, что он увезет их обратно в Смирну. Бедняжка! Она в ужасном состоянии. У нее нет денег – ни пенни. Она не знает, что ей делать, куда деться. Она хочет попытаться сама зарабатывать себе на жизнь, но вы ведь знаете, мосье Пуаро, одного желания еще недостаточно. Мне ли этого не знать. Вот если бы у нее была специальность!

– Когда она ушла от мужа?

– Вчера. Она провела ночь в небольшой гостинице возле Паддингтона. А потом приехала ко мне, потому что считает, что больше ей обратиться не к кому.

– И вы намерены ей помочь? Очень благородно с вашей стороны.

– Видите ли, мосье Пуаро, я действительно считаю это своим долгом. Но, конечно, все не так просто. У меня очень маленькая квартира, и в ней мало места… словом, одно цепляется за другое…

– Вы могли бы отправить ее в «Литлгрин-хаус»?

– Наверное, но, видите ли, ее муж тоже может искать ее там. Сейчас я сняла ей комнаты в «Веллингтоне» на Куинз-роуд. Она остановилась там под именем миссис Питере.

– Понятно, – отозвался Пуаро. Помолчав немного, он сказал: – Я бы хотел повидать миссис Таниос. Она, знаете ли, вчера приходила ко мне, но меня не было дома.

– Вот как? Она мне об этом ничего не сказала. Я ей скажу, ладно?

– Будьте так любезны.

Мисс Лоусон выбежала из комнаты. Нам был слышен ее голос:

– Белла… Белла, моя дорогая, хочешь повидаться с мосье Пуаро?

Мы не слышали, что ответила миссис Таниос, но довольно скоро она вошла в комнату.

Я был просто потрясен ее видом. Под глазами у нее были синяки, а на щеках ни кровинки, но больше всего меня поразил страх, который был написан у нее на лице. Она вздрагивала при малейшем шорохе и все время к чему-то прислушивалась.

Пуаро тепло с ней поздоровался. Подошел, учтиво пожал руку, подвинул кресло, положил в него подушку. Словом, обращался с этой бледной, перепуганной насмерть женщиной, как с королевой.

– А теперь, мадам, давайте побеседуем. Вы вчера заходили ко мне?

Она кивнула.

– Очень сожалею, что меня в это время не было дома.

– Да-да, я тоже очень об этом сожалею.

– Вы что-то хотели мне сказать?

– Да. Хотела…

– Eh bien, я к вашим услугам.

Миссис Таниос не откликнулась. Она сидела неподвижно, крутя обручальное кольцо на пальце.

– Итак, мадам?

Медленно, почти неохотно она покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Я не осмеливаюсь.

– Не осмеливаетесь, мадам?

– Нет. Я… Если он узнает, он… Нас ждут неприятности!

– Говорите, говорите, мадам! Какие еще неприятности! Это абсурд.

– О нет, это вовсе не абсурд. Вы его не знаете…

– «Его», то есть вашего мужа, мадам?

– Да, конечно.

Пуаро минуту-две молчал.

---

73 Здесь температура дается по Фаренгейту.