По инерции я пролетела еще метра три, потом, замедляя ход, обежала фонарный столб и уже шагом вернулась к Вадику. Подавила естественный порыв обойти воскресшего коллегу кругом, как тот столб, с подозрением осмотрела его и недоверчиво спросила:
– Ты живой? Почему это?
– Почему бы и нет? – Вадик пожал плечами, на которых белели следы портняжного мелка.
– Ты же лежал, как мертвый! – возмутилась я. – Как очень, очень мертвый! Как дохлая мышь, которую прихлопнули веником!
– А-а-а! Это Славе для новой выгородки спортивной программы понадобились плоские фигуры бегущих людей, – засмеялся Вадик. – Те, которые нарисовал наш художник, показались Славе неестественными, поэтому он заставил нас с Серегой изобразить бег на месте лежа, обвел нас мелом и получил нужные силуэты.
– Силуэты, – повторила я, переводя взгляд на подъезд.
Там как раз появился наш режиссер. У меня зачесались руки от острого и непреодолимого желания взять затейника Славу за грудки и бить его всем телом о стенку до получения прекрасного мокрого силуэта!
– Так чего ты убежала-то? – не отставал Вадик. – Славке еще женская фигура нужна.
Поймав мой взгляд, режиссер за спиной Вадика замахал руками, давая понять, что женская фигура ему уже совсем не нужна. Или нужна, но совсем немножко, и не моя, а чья-нибудь другая. Помахав мне ручкой, Слава поспешно удалился.
– А кто стрелял из автомата? – проводив его тяжелым взглядом, спросила я Вадика.
Он засмеялся и полез в карман. Я невольно попятилась.
– Это мой мобильник стрелял! – радостно улыбаясь, объяснил оператор. – Я поставил себе чудесный звучок, теперь вместо звонка у меня автоматная очередь! Тебе понравилось?
– Очень эффектно, – мрачно подтвердила я.
– А ну, дай мне свой мобильник! – Вадик бесцеремонно залез мне в карман и достал трубку сотового. – Вот, смотри, посылаем эсэмэсочку вот сюда… Ля-ля-ля, жу-жу-жу! Пиф-паф! Теперь у тебя тоже есть стреляющий мобильник. Береги патроны!
Вадик заржал, вернул мне телефон и зашагал в подъезд.
– Вооружена и очень опасна, – пробормотала я, с отвращением посмотрев на мобильник в своей руке.
По дороге домой мое хмурое настроение несколько улучшилось. Во-первых, я вспомнила, что мы с Иркой обнаружили место, в котором с большой степенью вероятности прячут нашего Манюню. Оставалось придумать, как вернуть куклу себе, но я не сомневалась, что меня непременно озарит соответствующая гениальная идея. Главное, не мешать этой самой идее выкристаллизоваться, а для этого лучше всего начать напряженно думать о чем-нибудь другом.
И я стала думать о своем ремонте и о квартире вообще. Я воображала, как замечательно будут сочетаться новые обои с имеющимися шторами, мысленно покупала мебель и мысленно же ее расставляла. Это был позитивный подход, и он очень положительно сказался на моем мироощущении. В квартиру я вошла бодрым шагом, звонким шепотом декламируя Славино стихотворение:
– Жил на свете человек – скрюченные ножки! И ходил он целый век по скрюченной дорожке!
– Жил на свете штукатур – скрюченные ручки! – услышав мой маршевый рэп, подхватила штукатур Таня.
Она стояла посреди комнаты, оглядывая потолок. Потолок был белоснежным и гладким, как отутюженная новая простыня. Никаких щелей по периметру потолка уже не наблюдалось.
– Та-а-аня! Какая красота! – в полном восторге застонала я.
– Красота будет завтра, – возразила мастерица. – Придется нанести еще пару слоев водоэмульсионки, потому что алебастр очень уж белый, он проглядывает из-под краски. Когда водоэмульсионка просохнет, ты это увидишь.
– В сравнении с тем, что было, – это уже мелочи, – ответила я, с улыбкой оглядываясь по сторонам.
По всему было видно, что мои наемные труженики сегодня основательно поработали. Бесценный плотник Иван Трофимович выправил полы, а протрезвевший Василий сделал бетонную стяжку в ванной и даже уложил поверх нее плиточку.
– В ванную лишний раз не заходи, – предупредила Таня. – Бетонщик сказал, цемент будет сохнуть два дня, не меньше. К унитазу и крану пробирайся по жердочке.
Милым словом «жердочка» была названа двухметровая доска, словно мостик, переброшенная над свежеуложенной плиткой. Один край доски опирался на высокий порожек, другой – на кирпич под стеночкой. Оценив ширину «жердочки», я решила, что мне не составит труда поиграть денек-другой в канатоходца.