Красота спасет мымр

Улыбнувшись своим воспоминаниям, я решила облегчить жизнь несчастному Симакову, с таким трудом переносящему испытания, выпавшие на долю его жены. Я позвонила в справочную службу и записала нужный телефон – Первого роддома, а потом позвонила туда и узнала, как там Симакова. Оказалось, она еще в семнадцать сорок благополучно родила мальчика: рост сорок восемь сантиметров, вес два девятьсот.

– Отличный младенец! Молодец баба! – захлопала в ладоши Таня, с которой я поспешила поделиться новостью из жизни семейства Симаковых.

Я тоже обрадовалась – в основном, конечно, тому, что мне есть что сказать молодому папе Симакову. В том, что он еще позвонит, я нисколько не сомневалась.

Трудолюбивая Таня ушла в начале девятого, пообещав полностью закончить работу завтра. Проводив мастерицу, я еще немного послонялась по дому, замирая в углах и мечтательно щурясь. В воображении я уже обживала свою новую квартиру с прекрасным ремонтом. Мне виделось, как Масянька играет в своей уютной детской, а Колян, как положено настоящему мужчине, валяется на диване перед телевизором… Насладившись этими благостными картинами, я сбегала по жердочке в санузел, залезла в свою нору, свернулась калачиком на диване и уснула.

Было девять вечера, без каких-то минут. В двадцать один ноль-ноль старушка из квартиры на втором этаже врубила на максимум звук телевизора, который с готовностью огласил окрестности позывными программы «Время», и одновременно зазвонил мой телефон. Я лягнула ногой одеяло, босиком прошлепала в прихожую и бесцветным от бешенства голосом произнесла в трубку:

– Симаков! – но сказать счастливому мужу и отцу все, что я о нем думаю, я не успела.

– Как – Симаков? – удивились на другом конце провода. – А где же Елена Ивановна?

– Симакова? – тупо переспросила я. Ну, заклинило меня на этом семействе!

– Разве она Симакова?

Спросонья я плоховато соображала и смысла этого вопроса не уловила, поэтому прямо и грубо спросила:

– Вам чего надо?

– Я хотел узнать, не продает ли Елена Ивановна квартиру, – голос в трубке зажурчал нежно, вкрадчиво.

– Она ее не продает, – сердито ответила я.

На этом малосодержательный разговор закончился. Я посмотрела на телефонный аппарат и пожалела о том, что он не оснащен определителем номера. Иначе я могла бы упредить очередной звонок Симакова-папы! Сама позвонила бы ему с докладом о ситуации в роддоме, а потом вырубила бы телефон и пошла спать!

– Дзинь! – под моим взглядом телефон чудесным образом ожил.

– Да! – радостно отозвалась я.

– Ну, что Симакова…

– Родила! – восторженно вскричала я. – Поздравляю, мальчик у вас, сорок восемь сантиметров, два восемьсот!

Возможно, я немного напутала с цифрами, но утешила себя тем, что счастливому папе сантиметром меньше или сантиметром больше – без разницы, перемерять и перевешивать ребеночка он точно не будет. Симаков на другом конце провода издал оглушительный вопль – нечто среднее между ревом раненого буйвола и трубным криком охваченного любовной горячкой слона. Я понимающе усмехнулась, повесила трубку и решительно выдернула вилку из телефонной розетки, чтобы меня не вздумали беспокоить родные и близкие других рожениц. Потом я выключила свой мобильник и лишь после этого снова угнездилась на диване, закрыла глаза и крепко, сладко уснула.

Песни и пляски народов ада

– Ну, начнем! – Дональд запер изнутри дверь своей комнаты и потер руки, устремив жадный взгляд на аппаратуру, собранную на подоконнике и полностью готовую к началу передачи.

Плотоядная улыбка, полукругом подчеркнувшая его утиный нос в этот исторический момент, видна была только Степе. Зато в голосе Дона предвкушение удовольствия прозвучало так явно, что бабуля, проходившая мимо двери в комнату внука, задержалась и прислушалась.

Шестидесятилетняя баба Катя, к стыду своему, лишь недавно узнала о таком явлении, как однополая любовь. В телевизионной передаче, существенно расширившей ортодоксальные представления бабули о сексе, были более или менее детально описаны различные отклонения от нормы. Баба Катя прозрела и сразу заподозрила в нетрадиционной сексуальной ориентации своего старшего внука. После просмотра просветившей ее телепередачи бабуля примерно с неделю внимательно приглядывалась к Дону, а он за все это время ни разу не принимал у себя в гостях девушек и даже не любезничал с барышнями по телефону. Зато внучек по вечерам то и дело запирался в комнате с приятелем Степкой и частенько шушукался с ним по телефону, конспиративно прикрываясь ладошкой.