Красота спасет мымр

Он продолжал ждать – и оказался прав: через некоторое время четверо с чемоданом, и в самом деле, организованно покинули дом. Минут двадцать наблюдатель присматривался и прислушивался – дом производил впечатление спящего. Решившись наконец, он выдвинулся из-за древесного ствола, напрямик через клумбу прошел к подъезду и скрылся в нем.

Он ожидал, что в тамбуре будет темно, но ошибся. Свет – бледный и мутный, как общепитовский яблочный компот, – проливала на ступеньки и лестничную площадку засиженная мухами лампочка в сорок ватт. Он поторопился щелкнуть выключателем. Ему совсем не хотелось, чтобы какой-нибудь случайный свидетель, из числа страдающих бессонницей стариков и старушек, увидел его в дверной глазок.

Дверь нужной ему квартиры, разумеется, была заперта, но у него был ключ. Подсветив себе маленьким фонариком, он открыл дверь, проскользнул в неосвещенную прихожую и прикрыл за собой дверь, но запирать на ключ пока не стал – на тот случай, если придется спасаться бегством.

В квартире было тихо. Он осторожно опустил на пол промокший рюкзачок, и завернутые в тряпки инструменты не звякнули. Единственным звуком, доносящимся до его ушей, был ровный шум дождя, капли которого звонко стучали по жестяному подоконнику.

– Спит, – сам себе шепнул он, опуская руку в карман куртки.

Болоньевая ткань громко зашуршала. Он вытащил из кармана маленький аптечный пузырек и пошире развел руки, чтобы не ерзать рукавами по бокам. В этой позе он походил уже не на снеговика, а на огородное чучело, приготовившееся исполнить первые па популярного некогда «танца утят», но его совершенно не волновал собственный внешний вид. Он постоял минуту-другую, привыкая к темноте, а потом осторожно двинулся вперед.

Промокшие ботинки при каждом шаге издавали противный чавкающий звук. Он беззвучно выругался, но остерегся разуваться – по той же самой причине, по которой оставил незапертой входную дверь. Хорош он будет, если придется стремительно драпать в одних носках!

В большой комнате было пусто и жутковато. На окне слабо колыхалась белая занавеска, на которой подергивались ломаные тени кривых древесных ветвей. Он пересек комнату четырьмя большими замедленными шагами и толкнул дверь в спальню.

Она открылась не полностью: что-то мешало. Сунув в щель голову, он увидел диванчик, со всех сторон окруженный баррикадами из предметов мебели, каких-то коробок и узлов. На диванчике, скукожившись под одеялом, громоздилась фигура спящего человека.

Медленно-медленно он шагнул к дивану, склонился над изголовьем и увидел над верхним краем одеяла макушку в плотной шерстяной шапочке. Это его насмешило, он едва не захихикал, но сумел сдержаться. В квартире было не холодно, стало быть, женщина напялила на голову вязаный колпак не ради тепла, а для пущей тишины, способствующей крепкому сну. Это его вполне устраивало: он как раз и собирался обеспечить ей необыкновенно крепкий сон, который после его ухода должен был перейти в вечный.

Аптечный пузырек был у него наготове. Ловко свинтив крышечку, он левой рукой тихонько потянул вниз одеяло, открывая лицо спящей, а правой вылил на подушку половину содержимого пузырька. Под носом у сони образовалось мокрое пятно, но оно быстро испарялось. Вторую порцию характерно пахнущей жидкости он вылил на край одеяла и накрыл мокрой тканью лицо женщины. На несколько секунд прижал шерстяное полотно ладонью, а потом сунул пустой пузырек в карман и вернулся в гостиную.

Манеры его мгновенно изменились. Теперь он не крался на цыпочках, прислушиваясь и присматриваясь, вообще – больше не таился. Добрая порция эфира гарантировала хозяйке квартиры как минимум пару-тройку часов беспробудного сна. Он полагал, что за это время успеет справиться с делом, ради которого сюда пришел.

Секунду-другую он раздумывал, включить верхний свет или не рисковать? Потом вспомнил, что на подоконнике в маленькой комнате видел лампу, и не поленился сходить за ней. Поставленная на пол, лампа давала достаточно света, при этом, как он надеялся, для случайного наблюдателя она должна была сойти за оставленный включенным ночник.

Грузно топая, он сбегал в прихожую и подобрал с пола оставленный там рюкзачок. И рюкзак, и тряпки, в которые он завернул инструменты, пропитались дождевой водой, но это не имело значения, потому что мокрые ломик, топорик, стамеска и молоток действуют не хуже, чем сухие. Скатав линолеум в аккуратный рулон, он открыл большую часть пола и без труда обнаружил люк.