Стрела гламура

   – Да при чем тут холодец? – уже громче огрызнулась подруга, ложкой с дырками размеренно выуживая из кастрюли и сердито стряхивая в раковину клочья необыкновенно густой пены, похожие на обрывки разодранного на куски поролонового матраса. – Вы только посмотрите на нее! Я ничего не говорю о Катькиной манере одеваться в стиле смиренной странницы по святым местам и пренебрегать домашней обувью, это дело вкуса и привычки. Но она же ходит по дому с закрытыми глазами, как Слепой Пью!

   – У старого пирата Слепого Пью на глазах была черная повязка! – зачем-то вспомнил Колян. – И деревянная нога! А у Катерины глаза и ноги в порядке.

   – В отличие от головы! – снова съязвила Ирка. – Нехорошо так говорить о родне, но Катерина совершенно точно чокнутая! Представьте, вчера вечером она сняла со своего окна уличный термометр и полчаса держала его в руке, пытаясь усилием воли поднять столбик до сорока градусов. Спрашивается, зачем?

   – Можно подумать, в этом доме нет больше ничего сорокаградусного! – согласился Колян, прозрачно намекая на содержимое знаменитого вино-водочного погреба Максимовых.

   – А сегодня утром она в той же позиции минут десять торчала в окне с зеркальцем: хотела отраженным лучом запалить лучину! – доложила подруга.

   – Как Архимед? – заинтересовался Колян.

   – Архимед тоже зажигал лучину? – удивилась Ирка.

   Я представила себе древнегреческого математика в тоге и с жужжащей прялочкой и хихикнула:

   – Нет, лучину он не палил. По легенде, Архимед поджигал отраженным и сфокусированным с помощью зеркала солнечным лучом вражеские корабли. Это была передовая древнегреческая военная техника.

   – В наше время она примерно так же актуальна, как лучина! – фыркнула подруга. – Кроме того, я не допускаю мысли, чтобы к нашему дому подбирались вражеские корабли.

   – Разве что снегоходы? – подал мысль Колян.

   Мысль была дурацкая, потому что снег в поле лежал таким же тонким слоем, как масло на больничном бутерброде, и продолжения тема необычных транспортных средств не получила.

   – Какие-то идиотские эксперименты, вам не кажется? – продолжая злобствовать, спросила Ирка. – Наверное, Катерина сама это понимает, потому и ходит по дому с закрытыми глазами, стесняется нормальным людям в глаза смотреть!

   – Нет, с закрытыми глазами Катя ходит по другой причине. Она тренирует кожное зрение, – усмехнувшись, объяснила я. – Я видела у нее в комнате пособие по развитию сверхъестественных сил, самоучитель «Практические приемы экстрасенсорики». Похоже, племянница Моржика искренне верит в телепатию, телекинез, ясновидение и воспламенение взглядом.

   – Ей придется очень сильно постараться, чтобы хоть кого-нибудь воспламенить! – злобно пробурчала Ирка. – Вот это действительно сверхъестественная задача – пленить мужчину таким постным лицом, блеклой паклей на голове и фигурой, похожей на примороженную яблоньку, обглоданную зайцами! Впрочем, под бесформенной рясой фигуры вообще не видно.

   – Ирусик, не рычи! – миролюбиво попросила я.

   Это было совсем не похоже на Ирку – так зло высказываться в адрес безобидного, в общем-то, существа. Обычно моя подруга чрезвычайно добросердечна, дружелюбна и гостеприимна, но появление в доме Катерины застало ее врасплох и нарушило планы, а вот этого она не любит. Да и кому понравится не по доброй воле исполнять роль строгого стража при избалованной девятнадцатилетней дурочке, которую строгий папа отправил в ссылку к бедным родственникам в наказание за систематически проявляемое непослушание? Моя подруга в мамки-няньки не нанималась, ей Катерина даже не родня, она двоюродная племянница Моржика, Иркиного мужа. А Моржик как раз уехал в очередную деловую командировку.

   Моя подруга своего мужа нежно любит и очень по нему скучает, но дурное настроение Ирки объяснялось не только этим. Густое варево в кастрюле ненормально пенилось, и Ирку сей факт очень сильно нервировал. Приготовить фирменный холодец ее попросила именно Катерина, и, несмотря ни на что, Ирка твердо намеревалась блеснуть перед юной родственницей мужа своими недюжинными кулинарными талантами.

   – И вовсе не такая она страшненькая, эта Катя! – снова вступился за девушку добрый Колян.

   Я промолчала. Племянницу Моржика я впервые увидела сегодня утром, и ее внешность не произвела на меня сокрушительного впечатления. Как правило, девицы в девятнадцать лет гораздо более милы и хороши, нежели в сорок девять, но Катин случай выглядел исключением. Глядя на нее, трудно было с уверенностью сказать, девятнадцать ей или уже сорок девять. Фигуру барышни под балахоном я не разглядела, а лицо у нее было совершенно обыкновенное, я бы даже сказала – никакое. Если не считать одинокой бархатной родинки на щеке, не лицо, а чистый холст, на котором можно рисовать что угодно. Вроде черты правильные, но мимика невыразительная, и прическа под стать физиономии, без затей – серые волосы распущены старым просяным веником. Наверное, если бы Катерина дала себе труд заняться собственной наружностью, она смотрелась бы не хуже других. Ей бы не мысли читать, а женские журналы с советами по практической косметологии!