Живая вода мертвой царевны

– Нет, – призналась я, – пользуюсь компом, но понятия не имею, как он работает!

– И не надо, – сказала Павел, – я не стану про технические характеристики рассказывать. Я, когда аппаратуру увидел, офигел. Горелов ее при мне распаковал и тоже прибалдел. Затем решил камеру опробовать, радовался, как маленький. Установил ее на подоконнике, всех входивших в кабинет записывал. Когда человек уходил, Яков Миронович ему на мобильный ролик сбрасывал. Мгновенный фотошоп. Понимаешь?

Мне пришлось снова ответить:

– Нет.

Паша почесал в затылке.

– Объясняю по-детски. Про фотошоп слышала? Тебе можно рога пририсовать, морщины убрать, приставить другую прическу. Это простые и быстрые операции. Есть задачки сложнее, вмонтировать чужое изображение в снимок, вставить лицо в кинохронику. В принципе, тоже ничего трудного, просто на это нужно больше времени. А камера Горелова выдавала молниеносный результат. В секунду могла тебя на льдину с пингвинами поместить или сделать из меня генерала американской армии, которого Кеннеди награждает. Представляешь удивление людей, когда они свои снимки, изображавшие их в нереальной ситуации, получали? Но самое главное, камера крохотная, меньше мизинчика, управляется голосом, и вообще это на самом деле компьютер! Тупо объяснил, но по-нормальному до тебя не дойдет. Короче, вещь ого-го сколько стоит!

– Прикольно, – кивнула я, – охотно верю, что безделушка дорогая, но при чем здесь Наташка?

– Горелов оставил камеру в кабинете, пошел семинар проводить, Вера в тот день вечером появилась, – загудел Паша, – она к стоматологу ходила, зуб удаляла, пришла на работу, рот набок, губы не шевелятся. Брызгалова дверь ключом открыла. Комната заперта была. А камера пропала. Ну, и кто ее спер? Наташка. Вели ей срочно сюда вернуться.

Я ущипнула парня за ухо.

– Поосторожней с обвинениями!

– Эй, мне больно! – подпрыгнул на ведре Павел. – Ты офигела? У тебя пальцы, как клещи!

– Не смей клеветать на Наташу, – отчеканила я, – честнее Орловой человека на свете нет. Она никогда даже фантика от чужой конфетки не сопрет! Значит, камера пропала, когда академик учил студентов, а его помощница клыка лишалась. А ты где был? Очень часто те, кто рассказывает про других гадости, сами их и совершают!

– Я сидел на том семинаре у Якова Мироновича, – оскорбился Паша, – меня десять человек видели! Могу тетрадь с заданиями показать! Никуда не выходил! И ключа от кабинета у меня нет!

– Наташке дали связку? – быстро уточнила я.

– Нет, – неохотно признал Паша, – но она могла сделать дубликат. Вера ключи не прячет, они на столе у нее лежат.

– Значит, и ты мог сбегать с ними в мастерскую, – разозлилась я.

– Нет, я сидел на занятиях, – уперся Павел, – а куда Наташка подевалась, никто не в курсе. Яков Миронович сразу вернулся в кабинет, а камеры там нет.

– И когда же случилась кража? – поинтересовалась я.

– В пятницу, – без запинки ответил парень, – в два часа у нас семинар стартовал.

– Значит, в районе четырех часов дня аппаратура уже отсутствовала, – протянула я. – Семинар, как правило, длится девяносто минут, по крайней мере в моем вузе так.

– У нас тоже, – подтвердил собеседник.

– Еще полчаса на всякие ля-ля со студентами, – бормотала я. – Почему же твой Горелов сразу не прижал Орлову к стенке? Он мог задать ей простой вопрос: куда подевалось чудо техники?

– Яков Миронович узнал о пропаже только в девять, – заканючил Паша.

– Ты же говорил, что он сразу после семинара пошел в кабинет? – насторожилась я.

– Ну да, – кивнул Паша.

Я постучала пальцем по лбу.

– Ку-ку! Кто из нас хорошо знает математику? Занятия стартуют в четырнадцать ноль-ноль. Сам только что подтвердил, они шли девяносто минут!

– Верно, – зачастил Паша, – это с нами. Моя группа утопала, пришла другая. Яков с ними до шести сидел, потом Вера ему прямо в аудиторию чай подала.

– Стоп, – велела я, – маленькая ложь, как известно, порождает большое подозрение, помощница маялась у стоматолога. Ты когда соврал? Сейчас или в ту минуту, когда про удаление зуба рассказывал?

Павел поджал губы.

– Я никогда не лгу!

– Если человек делает такое заявление, он точно врун, – фыркнула я.

Студент почесал бровь.

– Послушай меня внимательно. Вера вернулась на кафедру в шесть и сразу Якову поесть приперла. Горелов, как маленький: чем-то увлечется, про все забудет. Помощница ему бутеры сделала.