Свидание в аду

Вместе с Жан-Ноэлем он посетил монастырь Святого Дамиана, монахи которого продолжали украшать скромными букетами то место в трапезной, где сидела святая Клара. Под окном ее кельи они увидели каменную колоду, где святая выращивала лилии, фиалки и розы в то время, как в саду слепой Франциск слагал свой гимн солнцу.

В этом городке повсюду присутствовали святой Франциск и святая Клара – люди, любившие друг друга необычной любовью, неземные жених и невеста, чья страсть, перегорев, преобразилась в пепел милосердия, двое влюбленных, живших среди природы и основавших два монашеских ордена для того, чтобы защитить самих себя от вожделения… И лорд Пимроуз спрашивал себя, возможно ли мечтать о такой любви между ним и Жан-Ноэлем, о любви, лишенной плотского желания, любви, в которой голос плоти уступил бы место экзальтации души. Он готов был видеть в чертах юноши отблеск рая, Святой Троицы и всех святых из церковного календаря, готов был относиться к хлебу, которого касались пальцы Жан-Ноэля, как верующий относится к причастию. Затем Пимроуз спохватывался и приходил в ужас. Он понимал, что еще минута – и он вступит на стезю кощунства. И тогда он принимался мечтать о доме, где они жили бы вдвоем с Жан-Ноэлем, юноша облачился бы в платье послушника, а он – в одеяние монахини. О, как бы он, Пимроуз, горячо обожал его!.. И какая это драма – родиться в католической семье, живущей в пуританской стране, и быть человеком верующим! Разве не избежал бы он всех этих душевных мук, если бы родился протестантом? Пимроуз сходил с ума. Образ Жан-Ноэля лишал его рассудка. Встреча с этим юношей стала для него несчастьем, проклятием. Лучше бы уж Жан-Ноэль не рождался на свет, лучше б его задавила где-нибудь по дороге машина, лучше бы он, Бэзил, задушил его собственными руками! Но разве можно задушить ангела?

Между тем ангел невыразимо скучал, сидя на соломенном стуле и прислушиваясь к звукам фисгармонии. Он спрашивал себя, что поделывает Мари-Анж, но не испытывал никакого беспокойства за нее. Он находил, что Бэзил слишком уж долго молится. Он машинально ощупывал лежавшую в кармане золотую зажигалку, которую лорд Пимроуз подарил ему в дополнение к портсигару, и его пальцы осторожно поглаживали ее рубчатую поверхность.

Вошли десять монахов и расселись на скамьях. Начиналась вечерняя служба. Зажглось несколько слабых лампочек. Фисгармония умолкла. Монахи переговаривались вполголоса, бесстрастным тоном – умелые служители Господа, которые привычно и без труда исполняют свои обязанности.

«Вот они безмятежны, счастливы. Почему же мне не дается счастье?» – подумал Пимроуз.

И внезапная мысль о спасении озарила его. В душе вспыхнул яркий, ослепительный свет, и лорд Пимроуз понял, что это – свет благодати… Он еще не решался сформулировать свою мысль, но уже угадывал ее содержание и цель. Какая-то сила, находившаяся вне его, но которая была сродни его душе, властно диктовала ему решение. Прибежище… отпущение грехов… покаяние грешника, желание искупить бесполезно прожитую жизнь… и покой, долгожданный покой, даруемый созерцанием Бога… и долгие часы, отданные соблюдению монашеского устава, все это мелькало у него в голове, наполняя ее сулящим избавление светом; и ему казалось, будто языки пламени лижут сетчатую оболочку его глаз, будто яркий, как солнце, фейерверк освещает своими лучами темную ночь отречения. Да, вот он, выход из тупика… Он нынче же вечером исповедуется и попросит приюта в этом монастыре. Он войдет в сию обитель нищий, обездоленный, не имея даже запасной смены белья, подобно усталому паломнику, вымаливающему себе ночлег. Он отошлет милого юношу домой, щедро одарив его. О, неисповедимы пути Провидения… Если бы судьба не поставила на его пути этого ребенка, который, сам того не сознавая, указал ему верный выход, – на него, Бэзила Пимроуза, возможно, так никогда бы и не снизошла благодать. Он покинет мир, ни с кем не простившись, и прикажет, чтобы все его состояние раздали беднякам. И Бэзил мысленно уже привыкал к будущей жизни, полной покаяния и святости. «Лорд Пимроуз ушел в монастырь…» Да, он уйдет в монастырь – в этот или в обитель Святого Дамиана… Ему отведут скромное место в трапезной на конце стола, откуда можно видеть букет, лежащий в том месте, где некогда сидела святая Клара, его хрупкое тело вполне удовлетворится грубой похлебкой… Провидение облегчит ему тернистый путь.

Лорд Пимроуз открыл глаза и с удивлением обнаружил, что в церкви темно. «Когда я буду вспоминать об этой минуте, мне всегда будет казаться, что церковь была ярко освещена».