Врата судьбы

Таппенс условилась с мистером Бодликотом относительно ванной комнаты – там нужно было застеклить световой люк в потолке, – надеясь на то, что ей удастся направить течение его воспоминаний о прошлом в то русло, которое поможет им с Томми раскрыть хранящиеся в их доме тайны.

Старый Айзек Бодликот не заставил себя ждать и с удовольствием явился к новоселам, чтобы произвести необходимые починки в их новом доме. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем знакомство с новыми людьми. Наиболее важными событиями в его жизни были встречи с людьми, которые еще не знали, какая у него великолепная память и как много интересного она хранит. Те, что уже слышали его рассказы, редко просили, чтобы он их повторил. А вот новая аудитория! Это всегда приятное событие. И возможность продемонстрировать, как много он всего знает и какой он мастер на все руки. И еще ему доставляла удовольствие возможность пространно порассуждать по всякому подходящему поводу.

– Счастье еще, что старик Джо не пострадал. Все лицо могло оказаться израненным.

– Да, вполне возможно.

– Нужно бы подмести пол, хозяйка, там осталось стекло.

– Я знаю, – сказала Таппенс. – Просто мы еще не успели.

– Но со стеклом шутить нельзя. Вы знаете, что это за штука – стекло? Маленький осколок, а может наделать беды. Даже умереть можно, если он угодит в кровеносный сосуд. Как мисс Лавиния Шотэйкем. Вы не поверите…

Таппенс не заинтересовалась мисс Лавинией Шотэйкем. Про нее она уже слышала от других обитателей деревни. Ей было, очевидно, лет семьдесят, а то и восемьдесят, она была глуховата и почти ничего не видела.

– Я думаю, – сказала Таппенс, прерывая Айзека, прежде чем он ударится в свои воспоминания о Лавинии Шотэйкем, – что вы, наверное, много знаете о разных людях и необычайных происшествиях, которые случались в далеком прошлом.

– Я, скажу вам, уже не так молод, мне ведь больше восьмидесяти пяти. Ближе к девяноста. Но память у меня всегда была хорошая. Есть такие вещи, которые невозможно забыть, как бы много времени ни прошло. Какая-нибудь мелочь, и снова все вспоминается. Вы не поверите, какие случаи я могу вам рассказать.

– Да, просто удивительно, как много вы всего знаете о самых разных людях и интересных событиях.

– Ну конечно, люди-то разные бывают, разве их разберешь? Думаешь про них одно, а оказывается совсем другое. Иногда такое творят, что никогда на них не подумаешь.

– Оказываются шпионами, – подсказала Таппенс, – или преступниками.

Она с надеждой смотрела на старика… Айзек нагнулся и поднял с пола осколок стекла.

– Вот, – сказал он. – Как вам понравится, если эта штука вопьется вам в подошву?

Таппенс начала думать, что починка светового люка не будет особенно способствовать оживлению его памяти и не вызовет потока воспоминаний о минувших временах. Она сказала, что небольшую тепличку, пристроенную к стене дома возле столовой, тоже можно было бы починить, если не поскупиться на покупку стекла. Как его мнение, стоит ее восстанавливать или лучше снести? Айзек был в восторге от того, что ему предложили решить новую проблему. Они спустились вниз и пошли вокруг дома, пока не увидели эту так называемую теплицу.

– Это? – спросил Айзек.

Таппенс подтвердила, что она имеет в виду именно это.

– КК, – сообщил Айзек.

Таппенс с удивлением посмотрела на него:

– Что вы сказали?

– Я сказал: КК. Так ее называли во времена старой миссис Лотти Джонс.

– Почему же ее так называли?

– Не знаю. Сдается мне, это было нечто вроде названия для таких мест, как это. Ничего особенного она собой не представляла, понимаете. В других домах были настоящие оранжереи. Там вот росли в горшках разные растения, папоротники вроде девичьих кос.

– Верно, – сказала Таппенс, возвращаясь к своим собственным воспоминаниям, относящимся к тем далеким временам.

– Оранжереи или теплицы, так их обычно называли. А вот старая миссис Лотти Джонс называла свою КК, не знаю почему.

– У них там росли девичьи косы?

– Нет, ее использовали не для этого, – сказал он. – Детишки держали там свои игрушки. Кстати, об игрушках, они и до сих пор там хранятся. Их никто оттуда не убирал. Само-то строение почти разрушено, верно? Как-то раз только починили крышу, но, думаю, никто больше не будет его использовать. Туда складывали старые игрушки, ломаные стулья и все такое. А лошадь-качалка там уже давно стоит в уголке да еще «Верная любовь».