5  

– Не понимаю, что вы себе позволяете, – заявила она. – Приводите мужчину в комнату женщины. В дни моей молодости это сочли бы неприличным! Да еще говорите, что он мой племянник! Кто это такой? Водопроводчик или монтер?

– Полно, полно, так не годится, – мягко уговаривала ее мисс Паккард.

– Я ваш племянник, Томас Бересфорд, – сказал Томми. Он протянул коробку. – Я принес вам конфеты.

– Вы меня не проведете, – заявила тетушка Ада. – Знаю я вас таких. Можете говорить что хотите. А кто эта женщина? – Она с неприязнью посмотрела на миссис Бересфорд.

– Я Пруденс![1] – представилась миссис Бересфорд. – Ваша племянница Пруденс.

– Какое нелепое имя, – возмутилась тетушка Ада. – Совсем как у горничной. У моего двоюродного деда была горничная по имени Комфорт и еще одна служанка, которую звали Реджойс[2]. Она была из методистов. Но моя двоюродная бабушка скоро положила этому конец. Сказала, что, пока она находится в ее доме, ее будут называть Ребекка.

– Я принесла вам цветы. Это розы, – сообщила Таппенс.

– Не признаю никаких цветов в комнате больного человека. Они поглощают кислород.

– Я поставлю их в вазу, – предложила мисс Паккард.

– Ничего подобного вы не сделаете. Пора бы усвоить, что я еще в своем уме.

– Вы в отличной форме, тетушка Ада, – вмешался мистер Бересфорд. – Полны боевого задора.

– Я вас сразу раскусила. С чего это вы взяли, что вы мой племянник? Как, вы говорите, вас зовут? Томас?

– Да. Томас, или Томми.

– Никогда о таком не слышала, – отрезала тетушка Ада. – У меня был только один племянник, и его звали Уильям. Он был убит в прошлой войне. И слава богу. Если бы его не убили, он бы плохо кончил. Я устала, – заключила тетушка Ада, откидываясь на подушки, и добавила, обращаясь к мисс Паккард: – Уведите их прочь. Зачем только вы приводите ко мне посторонних людей!

– Мне казалось, что вам будет приятно видеть родных, – как ни в чем не бывало ответила мисс Паккард.

Тетушка Ада хмыкнула глубоким басом, не скрывая своего сарказма.

– Все в порядке, – бодрым тоном сказала Таппенс. – Мы приедем снова. Розы я оставлю. Вы, может быть, передумаете. Пойдем, Томми. – Таппенс повернулась к двери.

– До свидания, тетушка Ада. Мне очень жаль, что вы меня не вспомнили.

Тетушка Ада молчала, пока Таппенс не вышла из комнаты вместе с мисс Паккард. Томми шел за ними следом.

– А ты вернись, – громко приказала она. – Я тебя прекрасно знаю. Ты Томас. Раньше ты был рыжим. Морковка! Вот какого цвета у тебя были волосы. Вернись. Я хочу с тобой поговорить. А женщина эта мне не нужна. С чего это она вообразила, что она твоя жена? Я-то знаю. Разве можно приводить сюда таких женщин? Подойди сюда, сядь в кресло и расскажи мне о своей дорогой мамочке. А вы идите прочь, – добавила тетушка, махнув рукой в сторону Таппенс, которая в нерешительности остановилась на пороге.

Таппенс поспешила удалиться.

– С ней иногда такое случается, – невозмутимо заметила мисс Паккард, когда они спускались по лестнице. – А в другое время – в это трудно поверить – с ней даже приятно иметь дело.

Томми сел в указанное тетушкой Адой кресло и робко заметил, что не может особенно много сказать о матери, поскольку она умерла лет сорок назад. Тетушка отнеслась к этому известию совершенно равнодушно.

– Подумать только, – сказала она. – Неужели так давно? Ну что же, время летит быстро. – Она внимательно оглядела его. – Почему ты не женишься? Надо найти какую-нибудь женщину, хорошую хозяйку, которая станет о тебе заботиться. Ты ведь уже не молод. Это избавит тебя от всяких распутных баб вроде той, что ты привел с собой, уверяя, что она твоя жена.

– В следующий раз, когда мы к вам поедем, я попрошу Таппенс захватить свидетельство о браке.

– Ах вот как! Ты сделал ее честной женщиной? – удивилась тетушка Ада.

– Мы женаты уже тридцать лет, – сообщил Томми. – У нас есть сын и дочь, у обоих уже свои семьи.

– Все дело в том, – ловко нашлась тетушка, – что мне никто ничего не рассказывает. Если бы ты держал меня в курсе...

Томми не стал с ней спорить. Таппенс раз и навсегда запретила ему это делать. «Если кто-нибудь из стариков – из тех, кто старше шестидесяти пяти лет, – станет тебя в чем-нибудь обвинять, – наставляла она его, – ни в коем случае не спорь. Не пытайся утверждать, что ты прав. Сразу же извиняйся, скажи, что виноват, каешься и больше никогда ничего подобного не повторится».

  5  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×