Одиннадцатый легион

– Дай мне пятнадцать минут, и я уберу патруль из двадцати человек, – с уверенностью профессионала ночных нападений констатировал Гаврий.

– Затем, – бойко продолжил Дарк, но вдруг осекся, – ах, черт, с нами же нет Мартина, он бы нам здорово помог!

– Я внимательно слушаю тебя, Дарк, – раздался где-то поблизости размеренный и тихий голос некроманта.

– Извини, Аламез, совсем забыл тебя предупредить, – сконфуженно улыбнулся Фламер и достал из походного мешка маленький, светящийся нежно-голубым светом коммуникационный шар.

– Неужели вы думали, что в такой ответственный момент я могу позволить себе оставить вас одних! – послышалось из сферы. – Что я должен сделать?

– Вместе с отрядом Румбиро нас будет не более трех с половиной сотен, а врагов намного больше, ты должен поднять одиннадцатый легион! – с трудом выговорил Дарк и сам испугался своих слов.

– Хорошо, – тут же согласился Мартин, – я подниму павших, и они нападут на орков.

– Нет… – отрывисто произнес Дарк и еще долго не находил в себе силы объяснить свое безумное решение, – легион должен атаковать «Стену».

– Что?!!! – раздались в унисон возмущенные крики Сорано и Фламера.

Солдаты смотрели на Дарка непонимающими и одновременно испепеляющими от гнева глазами, и только шар хранил молчание.

– Да ты что, совсем рехнулся?! – наконец-то обрел дар речи Фламер. – Да как можно…

– Он прав, Анри, – послышалось тихое жужжание коммуникационной сферы, – как ни больно это осознавать, но наш единственный шанс спасти людей – помочь оркам! Дарк, я тебя понял, если сможешь, то объясни остальным…

– Дело в том, – запинаясь, начал обоснование своего странного решения Дарк, – что основную угрозу представляют не орки, а эльфы, точнее, их питомцы, шаконьесы. Через пару сотен лет они смешаются с людьми, заразят их. Кто знает, возможно, в результате многовековых экспериментов, эльфы добьются полного внешнего сходства с людьми, и переловить зараженных особей будет невозможно. «Стена», какой бы высокой она ни была, все равно падет, ее разрушат сами люди, чья бурно развивающаяся цивилизация не сможет уместиться в пределах нынешних границ. Вот тогда-то и наступит настоящая беда, которую уже никто не в силах будет остановить.

– Да вы, мыслители, хоть понимаете, сколько народищу погибнет?! – заорал Фламер, нагнувшись над шаром.

– Эмоции, эмоции, Анри, они ни к чему хорошему не приведут, – прозвучал успокаивающий голос Мартина. – У нас есть два возможных варианта действий: оставить все как есть, сохранив множество жизней сейчас, и перечеркнуть будущее человечества, или пожертвовать жизнями многих из живущих ныне, ради следующих поколений.

– Насколько многих? – произнес Дарк дрожащим голосом.

– Ну, сложно сказать, – колебался Гентар, пытаясь быстро прикинуть в уме возможные варианты хода войны с орками. – С учетом того, что Империя не будет вмешиваться, пока не осознает реальных размеров угрозы, а королевства так и не смогут договориться между собой, думаю, тысяч сто пятьдесят – двести.

– Много, слишком много, – процедил сквозь зубы Фламер, нервно покусывая ус и постукивая костяшками пальцев по столу.

– Знаю, но другого выхода нет, – бесстрастно заявил шар.

– Постой, а если поднять легион после падения «Стены», скажем, когда Орда нападет на Кодвус? – схватился за соломинку надежды Дарк.

– Было бы неплохо, но это невозможно, – печально ответил Мартин. – Дело в том, что павшие могут восстать только в тот момент, когда вершится История и решается судьба человечества, то есть во время штурма. Кроме того, легион не может воевать против людей, так что…

– Я в этом не участвую, – однозначно заявил Фламер, – помогайте оркам вырезать людей без меня!

– Не горячись, Анри! – пытался воззвать к гласу рассудка Мартин, что, однако, не привело к положительному результату.

– Послушайте, – неожиданно встрял в спор морронов Гаврий, – не знаю, кто вы такие, наверное, очень сильные маги, а я лишь простой, необразованный солдат, но позвольте сказать!

– Внимательно слушаем, господин Сорано, – донеслось из шара, а Дарк и Фламер подтвердили свое согласие синхронными кивками.

– Когда я был моряком… пиратом, то приходилось постоянно рисковать жизнью, но в сердце каждого морского бродяги жили мечта и надежда, мечта о спокойном будущем и надежда на лучшую жизнь, когда-нибудь, через несколько лет. Ради этой надежды любой моряк готов перерезать сотни глоток сегодня. Что такое сто пятьдесят тысяч ради надежды, тьфу! – Гаврий смачно плюнул на пол. – Да вы знаете, что только при обороне «Стены» за последний год погибло около пяти тысяч солдат, а сколько их мрет от голода или в междоусобных войнах?!