Дитя платонической любви

Он яростно швырнул его на пол и принялся топтать, чтобы уже никогда эта недостойная вещь не висела на плечах хозяина. Вездесущие мальчишки мигом подскочили и, думая, что проводится очередная акция, стали скидывать свои куртейки и весело на них скакать. Бдительные жены принялись стягивать со своих мужей ветровки и олимпийки, взгромождались на старые вещи всем своим весом в надежде, что им немедленно выдадут новые.

– То…лик… Да Толик же! – конфузился Дуся, нервно оглядываясь. – Ну чего устроил-то? Нормальный это пиджак! Мне его сестра покупала… Уйди, говорю!

Толик остервенело топтал. Дусе стало свободнее – жара испекла его в шерстяном одеянии до полуготовности. Однако теперь ярко виднелись жирные пятна на рубашке. Юленька морщилась, сучила ногами и, наконец, решилась.

– Дуся, а черт с ним, с подарком, подарим клизму, как ты говорил. У сестры-хозяйки попросим. А тебе купим классную футболку!

Дуся поперхнулся от счастья. Второй раз в жизни его кто-то стремился классно одеть. Правда, в первый раз это закончилось плачевно, зато теперь…

– Толик! Чего прилип? Прямо проходу нигде не даешь! Не видишь – мы с невестой мне за тряпками отправились! – гаркнул на знакомого Дуся и нежно обратился к Юленьке: – Пойдем, дорогая, я там чудные футболочки усмотрел, с мишками…

На юбилей бабы Глаши Дуся заявился в новой футболке яичного цвета и в белых льняных штанах. Для такого обмундирования Юленьке пришлось добавлять свои сбережения. Но она нисколько не жалела, а лишь переглядывалась многозначительно с Филиным. Черт с ним, она даже фамилию его возьмет, будет Совой… Господи, она же просто будет Филина! При чем здесь сова? Девушка хихикала над своими мыслями, пока вовсю шли поздравления.

– А теперь, Глафира Никитична, мы вам преподносим подарок! – вещал главный. – Именной! Даже, я бы сказал, с дарственной надписью! Дуся? Надпись дарственная есть?

Юленьку буквально подбросило – они же все общественные деньги потратили Дусе на одежду и решили подарить клизму или грелку. А какие на грелке могут быть надписи? Разве только ручкой надписать, чтобы не спутали? Ах ты, незадача! Она так и не переговорила с сестрой-хозяйкой! Интересно, как же Дуся выкрутится? Нет, она непременно придет ему на помощь! Однако помощи не потребовалось. Евдоким Филин победно улыбнулся и попытался торжественно вытащить из-под стола здоровенную коробку. Сил не хватало.

– Васька, черт! Помоги же! Видишь, сейчас пуповину сорву! – крикнул он напарника по носилкам.

Васька немедленно подскочил, и уже вдвоем они вытянули на свет божий подарок. Все ахнули. В здоровенной коробке тихо серебрился суперновый телевизор с огромным экраном и с кучей документов.

– Только… Только, Матвей Макарович, уж не обессудьте – надписи дарственной нет, – расплывался в улыбке Дуся. – Не, ну если баба Глаша хочет, я могу маркером на экране написать…

Главврач Матвей Макарович судорожно подсчитывал в уме, по скольку скидывались сотрудники. Лично он сдавал полтинник. Потом у него в мозгу что-то щелкнуло, и он возопил:

– Граждане! Граждане сотрудники! А в следующую пятницу у меня юбилей! Ей-богу, хотел раньше сказать, да замешкался!

– Позвольте, какой же у вас юбилей? – заморгала Анна Кирилловна, сестра-хозяйка, которая всегда строго вела учет дней рождений главного. – Вам же еще только шестьдесят два?

Главный поперхнулся, а потом его глас перешел на цыплячий визг:

– А вот и нет! А вы не лезьте, когда к вам не обращаются! Мне уже шестьдесят пять будет… в пятницу! Да! Скидываемся, товарищи! Учитываем, что я не санитарка!

– Да и чего ужо… – румянилась именинница. – Давайте к столу-то двигайтеся… Надоть подарок-то обмыть!

Сотрудники зашевелились. Как-то всем сделалось хорошо от того, что они так ловко скинулись по пятьдесят рублей, а умница Юленька вместе с Дусей умудрились найти где-то такой замечательный и дешевый подарок. А еще и у главного празднества намечаются… Только Юля все поняла. Она подсела к Дусе и тихо прошептала ему почти в самое ухо:

– Признайся, шалун, это ты купил на свои деньги? Откуда у тебя столько карманных?

Шалун чуть не провалился от счастья в подвальное помещение.

– Знаешь… завалялись, я и забыл про них совсем, а тут такое дело…

Ну не стал он рассказывать любимой девушке, что после магазина вернулся домой и закатил мамане истерику.

Олимпиада Петровна уже была дома и примеряла обновки.