Третья

– Так что по-своему он тоже почтенный финансист?

– Да, пожалуй, определение точное. Не знаю, что заставило его вернуться в Англию после смерти брата. Возможно, новая жена – он ведь женился вторично. Красивая женщина, много его моложе. В настоящее время они живут у старого сэра Родрика Хорсфилда, чья сестра была замужем за отцом Эндрю Рестарика. Но, полагаю, это временно. Есть тут что-нибудь новое для вас? Или вы все это уже знали?

– Да, почти все я уже слышал, – сказал Пуаро. – Психических болезней в семье не было? И с той и с другой стороны?

– Не думаю. Конечно, кроме тетушки и ее экзотических религий. Ну, да для одиноких пожилых женщин это не такая уж редкость.

– Следовательно, в сущности, вы можете мне сообщить только одно: деньги тут большие.

– Очень большие, – уточнил старший инспектор Нийл. – И вполне респектабельные. Учтите, какую-то их часть заработал фирме Эндрю Рестарик. Южноафриканские концессии, прииски, залежи полезных ископаемых. По-моему, когда эти последние начнут разрабатываться или будут проданы, деньги станут очень и очень большими.

– А кто их наследует? – спросил Пуаро.

– Зависит от того, как Эндрю Рестарик их завещает. Решать ему, но, по-моему, кроме жены и дочери, оставлять их некому.

– Следовательно, обе они должны когда-нибудь унаследовать огромные деньги?

– Как будто так. Вероятно, капиталы уже завязаны во всякие семейные фонды – в обычном стиле Сити.

– А, скажем, нет ли еще женщины, которая его интересовала бы?

– Ничего подобного не известно. И на мой взгляд – навряд ли. У него ведь молодая красивая жена.

– И какой-нибудь молодой человек легко мог бы все это узнать? – задумчиво произнес Пуаро.

– С тем, чтобы жениться на дочке? Вы об этом? Воспрепятствовать ему ничто не может, даже если она будет отдана под опеку суда или еще как-то ограждена. Конечно, отец, если захочет, может на такой случай лишить ее наследства.

Пуаро заглянул в аккуратно составленный список, который держал в руке.

– Ну а Уэддербернская галерея?

– Я все ждал, когда вы о ней спросите. К вам обратились в связи с подделкой?

– Они торгуют подделками?

– Подделками никто не торгует, – назидательно заметил старший инспектор Нийл. – Но одно неприятное дело было. Некий техасский миллионер приехал сюда покупать картины и платил бешеные деньги. Они продали ему Ренуара и Ван-Гога. Ренуар, небольшая «Голова девушки», вызвал кое-какие сомнения. Оснований считать, что, приобретая картину, Уэддербернская галерея не была уверена в ее подлинности, не нашлось. Было разбирательство. Съехались эксперты. И, как обычно, принялись противоречить друг другу. Галерея в любом случае предложила взять ее назад. Однако миллионер не пожелал, так как последний наимоднейший эксперт клялся, что это подлинник. Ну, и он оставил ее у себя. Тем не менее с тех пор галерея остается на некотором подозрении.

Пуаро снова заглянул в список.

– Ну а мистер Дэвид Бейкер? Его вы для меня проверили?

– Один из нынешних. Мелкая шушера: объединяются в шайки, вламываются в ночные клубы. Существуют на «пурпурных сердечках», героине, кокаине. Девки по ним с ума сходят. А уж над такими, как он, они просто рыдают: до чего тяжелая у него жизнь да какой он гений! Его картин не понимают и не ценят! Ничего, кроме доброй старой сексуальной подоплеки, если хотите знать мое мнение.

Пуаро заглянул в список.

– Вам что-нибудь известно про мистера Рииса-Холленда, члена парламента?

– Политически преуспевает. Язык подвешен очень хорошо. Парочка чуть-чуть неясных сделок в Сити, но он довольно ловко выкрутился. Я бы ему пальца в рот класть не стал. Время от времени загребает порядочные суммы сомнительными способами.

Пуаро добрался до последней строчки в списке.

– Ну а сэр Родрик Хорсфилд?

– Приятный старикан, но маразматик. Что за нос у вас, Пуаро? Куда только вы его не суете, а? Да, у спецслужб хватает хлопот. Из-за нынешнего поветрия на мемуары. Невозможно предсказать, какая на очереди безответственная откровенность. Все старички – и армейские, и другие – наперегонки стараются расписать чужие промахи, да попикантнее! Чаще это никакого значения не имеет, но иногда… ну, вы понимаете. Кабинеты меняют политический курс, и оказывается нежелательным наступать на чью-то любимую мозоль или предать гласности былые проказы, ну мы и пытаемся надеть на старичков намордник. С некоторыми из них это далеко не просто. Но если хотите влезть в это поглубже, обращайтесь к спецслужбам. Только, по-моему, ничего особенно страшного в данном случае нет. Беда в том, что они не уничтожали документы, как полагается. А сохраняли их все. Впрочем, как я уже сказал, тут ничего такого не кроется, однако у нас есть сведения, что некое государство зашебаршилось вокруг этого.