Любовь дикая и прекрасная

Пересмеиваясь, обе фрейлины поспешили к своей госпоже.

Шквалом развевающихся юбок королева Анна и ее дамы покинули зал, а вслед за ними с криками ринулись молодые люди. Оказавшись в безопасности королевских покоев, фрейлины повалились кто куда мог, безудержно хохоча.

Графиня Олафсон, которая в свои неполных двадцать четыре года была из них самой старшей, попыталась было навести хоть какой-то порядок, прикрикнув:

— Дамы! Дамы! Его величество вот-вот будет здесь, а сделать еще надо очень много. Карен, встань снаружи у дверей и посторожи. Когда заметишь короля, скажешь. Инге и Ольга, позаботьтесь о постели. Маргарет и Кристина, поможете мне раздеть ее величество.

Фрейлины засуетились, подготавливая и комнату, и юную королеву к появлению пылкого жениха. Надушенные простыни подогрели, королеву раздели и облачили в прелестную ночную рубашку из белого шелка, вышитую серебром и золотом. Пока Маргарет и Кристина убирали в шкаф ее свадебное платье, графиня Олафсон усадила невесту и причесала ее длинные желтовато-белокурые волосы.

Внезапно в спальню ворвалась Карен.

— Идет, ваше величество! Король идет со своими людьми, — закричала она.

Анну поспешили водрузить на кровать. Откинувшись на пышные подушки, она сидела с распущенными волосами, вся залившись румянцем, смущенная и немного напуганная. Дверь распахнулась, и шумная толпа дворян обоих дворов не то втолкнула, не то внесла в комнату короля.

— Ваше величество, его величество!.. — пробормотал пьяный лорд Грей.

— Посмотрите, джентльмены, — торжествующе произнес Джеймс Стюарт, — моя нежная жена Анна поджидает меня в нашей кровати, как и подобает доброй жене! Разве это не предвещает нам хороший брак?

Фрейлины королевы захихикали, а придворные короля поспешили затащить его за стоявшую возле кровати ширму, где раздели и облачили в шелковую ночную рубашку. Они помогли Джеймсу взобраться на кровать, где он расположился рядом с юной королевой. Появился слуга, который поднес собравшимся серебряные кубки, наполненные вином, чтобы выпить за здоровье их величеств. Наконец, устав от нескончаемых шуток и благодушного веселья, придворные удалились, оставив короля и королеву предаваться любви.

В наступившей тишине Джеймс повернулся к супруге и сказал:

— Ну а теперь, мадам, мне бы хотелось получить тот поцелуй, что я просил три с половиной недели назад.

Анна робко и нерешительно подняла свои девственные губы навстречу мужу. Прикоснувшись к ним губами, Джеймс постепенно стал усиливать нажим, одновременно опрокидывая жену на подушки. Распахнув ее ночную рубашку, он с удовольствием принялся разглядывать свежее, девственное тело, принадлежавшее теперь только ему одному. Анна что-то бормотала, пыталась слабо возражать, но король ни на минуту не переставал целовать и ласкать жену. От поцелуев и ласк желание росло и в юной королеве, и она лежала тихая и покорная, плотно закрыв свои голубые глаза.

Ей нравилось то, что делал Джеймс, ей нравилось ощущать покалывания, пробегавшие вверх и вниз по ее позвоночнику, а потом трепетавшие где-то внутри. Она стала подумывать, нельзя ли и ей сделать что-то такое, от чего Джеми почувствовал бы себя столь же хорошо. Потом, когда она узнает мужа лучше, надо будет спросить у него.

Усадив супругу, Джеймс через голову стянул с нее рубашку и небрежно бросил на пол. Потом поднялся и сорвал рубашку с себя. Изумленная Анна вытаращила глаза. Между ног у мужа она увидела клубок красноватой шерсти, а из середины этого клубка торчал огромный живой предмет, который подпрыгивал и нацеливался прямо на нее. Взвизгнув, королева отпрянула, закрыв глаза руками.

Джеймс несказанно удивился:

— Я ведь еще не воткнул его в тебя, Анна, любовь моя.

— Воткнуть в меня?! Зачем?!

На лице короля появилась легкая досада.

— Тебе никто не рассказал об обязанностях жены?

— Мне сказали, что я должна подчиняться своему господину во всем, — прошептала она.

Джеймс облегченно вздохнул.

— Правильно, любовь моя. Ты должна подчиняться мне во всем. Так вот, это, — и он ухватился за свой орган, — это мой мужской корень, а у тебя между ног есть маленькая сладкая дырочка, куда я его вставлю. Тебе понравится, Анни, обещаю. Это так приятно!

Король никогда не имел дела с девственницей, но уже воспылал вожделением и не собирался допускать, чтобы глупая девчонка помешала его удовлетворить.

— Мне будет больно? — спросила королева, ибо где-то на задворках памяти у нее возникли пересуды старших сестер, и там было что-то, что никак не удавалось сейчас точно вспомнить.