— Я лишь хочу хоть как-то тебя утешить.
— Ах, Элинор, я так несчастна! — только и смогла ответить Марианна и снова захлебнулась слезами.
В эту самую минуту весь косяк безмолвно наблюдавшей за Марианной мелкой рыбешки одним махом проглотил проплывавший мимо марлин.
— Держи себя в руках, милая Марианна! Подумай о матушке, подумай, какие муки причинят ей твои страдания. Ты должна держать себя в руках хотя бы ради нее.
— Я не могу, не могу! Оставь, оставь меня, если я так тебя огорчаю! Покинь, забудь меня! Убей, утопи меня во всепожирающем океане! Пусть мои кости окаменеют и обрастут кораллами! Ах, счастливая Элинор, тебе не понять, как я страдаю!
— Неужели тебе ни в чем нет отрады? Неужели у тебя нет друзей? И такова ли твоя потеря, что тебя ничто не утешит? Как бы ты ни страдала сейчас, подумай, что было бы, если бы все открылось позже, если бы твоя помолвка длилась и длилась многие месяцы, прежде чем он вздумал бы порвать ее! Каждый лишний день ложной в нем уверенности сделал бы удар еще сильнее.
— Помолвка! — вскричала Марианна. — Мы не были помолвлены.
— Не были помолвлены?!
— Он не такой негодяй, каким ты его считаешь. Он не давал мне слова.
— Но он признавался тебе в любви!
— Да… нет… никогда. Каждый день это подразумевалось, но ни разу он не сказал этого прямо. Иногда мне казалось, что да… но нет, он ни разу мне не признался.
— И все же ты писала ему?
— Да! Что в этом плохого после всего, что было? Элинор взяла три оставшихся письма и прочитала их. Первое, сообщавшее об их прибытии, гласило:
М. Д.
Во втором письме, написанном наутро после пиратского маскарада у Мидлтонов, говорилось следующее:
М. Д.
Последнее письмо было следующего содержания:
М. Д.
В стекло купола начала биться рыба-меч, а Элинор опустила письмо и задумалась. Она не могла поверить, что на письма, исполненные такой любви и нежности, можно ответить в подобной манере.
— Я чувствовала, что мы помолвлены, как если бы нас с ним связала самая официальная церемония.
— Я верю тебе, — сказала Элинор, — но, к сожалению, он думал иначе.
— Он думал точно так же! Неделю за неделей, я это знаю, Элинор! — Рыба-меч начала стучаться сильнее, словно заразившись порывом Марианны. — Или ты забыла наш последний вечер вместе в Бартон-коттедже? А утро, когда мы расстались! Когда он сказал, что разлука, может быть, продлится много недель… его страдание! Как я смогу его забыть! Какая печаль, какое отчаяние было на его лице за решеткой водолазного шлема!