Разум и чувства и гады морские

Однако вскоре Элинор не без удивления увидела перед собой Анну Стил, тоже в водолазном костюме и шлеме, и та смущенно подошла поближе. Разговаривать в шлемах было невозможно, к радости Элинор, которой было не о чем говорить с мисс Стил. Однако последняя замахала руками, языком мимики и усердной жестикуляции объяснила, как рада она этой встрече, и, указав на ворота, предложила вернуться на Станцию, где можно будет побеседовать. Элинор покачала головой и повернулась, чтобы направиться под сень раскидистых кодиумов, но тут мисс Стил переменилась в лице. Взгляд ее, до того просящий и приветливый, сделался перепуганным; в то же мгновение Элинор ощутила, как ей в шею вонзилось острое жало. Это был морской скорпион размером не меньше пяти дюймов. Как он выжил, когда сады обрабатывали химическим составом, и как он проник в ее водолазный костюм — эти вопросы пришлось оставить на потом. Сейчас ее волновало лишь то, что в ее шею впилось своими хелицерами отвратительное членистоногое. Вне себя от ужаса и боли, Элинор яростно крутанулась на месте, пытаясь стряхнуть с себя чудовищного эвриптерида, но тщетно — он вцепился слишком крепко, и ей удалось лишь несколько раз ударить его о стекло шлема. В отчаянии Элинор воздела руки, чтобы снять его с себя, но лишь натолкнулась на стеклянную преграду — голова ее была вместе со скорпионом заточена в том самом шлеме, который помогал ей дышать. Скорпион все глубже впивался в ее шею. Кровь струилась по ее груди, и вода вокруг постепенно начала окрашиваться в ярко-красный цвет.

Рядом возникло лицо миссис Дженнингс, беззвучно кричавшее из-за стекла: «Шлем! Снимите шлем!!!» Элинор сделала глубокий вдох, втянула в себя как можно больше воздуха и с силой, приумножившейся от боли, распахнула иллюминатор шлема навстречу ледяной воде, ударившей ее по лицу, как пощечина. Не задумываясь ни о пронзительном холоде, все глубже прокрадывавшемся внутрь костюма, ни о том, насколько далеко она успела удалиться от ворот Станции и ее живительного воздуха, не глядя на перепуганных миссис Дженнингс и мисс Стил, Элинор обеими руками схватилась за морского скорпиона и изо всех сил попыталась его выдернуть. Но тварь не поддалась, а лишь покрепче уцепилась за шею клешнями. Чем сильнее она тянула, тем больнее ей становилось, и с каждым мгновением воздуха у нее в легких оставалось все меньше. Но она не сдавалась, и наконец дьявольская настойчивость эвриптерида была сломлена, клешни и хелицеры отделились от ее шеи, вырвав изрядный кусок плоти. Кровь хлынула фонтаном, при виде чего — а также от немилосердного холода и недостатка воздуха — у Элинор помутилось в глазах.

* * *

Элинор очнулась в кресле, обтянутом мягчайшей выдровой кожей, в богато обставленной конторе Кенсингтонских Подводных Садов. Ее ладони и стопы были погружены в тазики с теплой водой, чтобы она скорее согрелась. В другом конце комнаты сидела Анна Стил, поправляя прическу, примятую водолазным шлемом.

Миссис Дженнингс, сидевшая рядом, тут же прошептала:

— Слава богу! Вы выжили.

С обычной своей суетливой ласковостью справившись у Элинор о ее самочувствии и заверив, что со временем шея заживет, миссис Дженнингс кивнула в сторону мисс Стил и сказала:

— Выспросите у нее все, душенька. Вы перенесли такое испытание, чуть не погибли; она, без сомнения, вам сочувствует и расскажет, что попросите!

Элинор не сразу сообразила, что та говорит о помолвке Люси и Эдварда. К счастью, мисс Стил была готова удовлетворить любопытство миссис Дженнингс, да и самой Элинор, без каких-либо расспросов, иначе они так ничего бы и не узнали. Элинор поднялась и, шатаясь, сделала несколько шагов, опасливо ощупывая повязку на горле.

— Я так рада нашей встрече, а также тому, что вы смогли оторвать ту ужасную тварь от своей шеи, а мы с миссис Дженнингс — дотащить вас до Станции до того, как вы утонули, — сообщила мисс Стил, фамильярно взяв ее под руку, — ведь я так хотела с вами повидаться! — Потом она понизила голос и спросила: — Миссис Дженнингс, я думаю, все уже знает. Она не сердится?

— Полагаю, что на вас — ничуть.

— Как хорошо! А леди Мидлтон?

— Не представляю, почему она должна сердиться.

— Я чудовищно рада! Боже правый! Чего я натерпелась! Никогда не видела Люси в такой ярости. Ах, душенька, как вы себя чувствуете? На вашем месте я бы там ничего не трогала.

Последние ее слова относились к тому, как исказилось лицо Элинор: она попыталась приподнять один из бинтов, чем причинила себе такую же боль, как если бы на ее шее все еще болтался морской скорпион.