Лавина (сборник)

— Он умирал, — сказала Нинка.

— А что же он тогда не умер? Жив и здоров. Работает на фирме шофером.

Нинка молчит.

— Может быть, ты и сейчас его любишь?

Нинка не отвечает.

— Давай, я отдам тебе деньги, можешь уходить к нему.

Нинка удивленно смотрит на Шефа:

— Ты действительно мог бы все отдать и отпустить?

Шеф садится за стол и начинает есть.

— Какое счастье пожрать, когда хочется. — Наливает себе водки. Пьет. — Сядь, — просит он.

Нинка садится.

— Давай выпьем! — Наливает. Поднимает рюмку. — Так вот, учти… Без тебя мне ничего не надо. Я до тебя никого не любил. То, что было, это так… А ты — живая, и теплая, и молодая. Молодые не ценят молодость. А старые ценят.

— Ты не старый, — возразила Нинка. — Ты очень хороший.

— Хороших не любят. Любят плохих. Но я что-то хотел и забыл. А… вспомнил.

Шеф поднимается, достает коробочку. Раскрывает. На черном бархате бриллиантовое колье.

— Это мне? — Нинка замирает. — Как в кино…

Шеф надевает ей украшение. Нинка смотрит на себя в зеркало.

— Никто не поверит, что настоящее. Подумают — подделка.

— Но ты будешь знать, что настоящее. И я. А на остальных нам плевать.

— Я не представляла себе, что у меня когда-нибудь… Я думала, это не для меня.

— Ты стоишь больше. Но это впереди.

Нинка обнимает Шефа. Стоят так долго. Целую минуту. А может, две. Потом Нинка отстраняется и снимает колье.

— Я не могу носить краденое, — протягивает Шефу.

— А откуда он узнает?

— Он не узнает. Но я буду знать. И ты.

— Нина, но столько дыр!.. — горестно воскликнул Шеф.

— Никогда хорошо не жили, нечего и начинать…

Алексей Коржиков выходит из своего старенького «жигуленка», запирает руль на секретный замок. Входит в свой подъезд. Подходит к своей двери и в это время видит сидящую на лестнице Нинку. На ее коленях — кожаный кейс с металлическими замками.

— Говорил, в шесть, а пришел в семь, — упрекает Нинка. — Я тут на лестнице, как кошка, жду.

— Японцев в Загорск возил, — объяснил Алексей. — Извини.

— Ты, наверное, голодный? — предположила Нинка.

— Ничего. У меня есть рисовая лапша с собой. Японцы подарили. Три минуты — и готово. Вместе поедим.

— Нет. Я на одну минуту. Борис будет нервничать.

— Но ведь он не Борис.

— Не имеет значения. Вот, — протягивает кейс. — Это тебе.

— А что это?

— Гонорар за Белые города.

— Ты еще помнишь? — удивился Алексей.

— Борис продал в Арабские Эмираты. Это как раз то, что им надо.

— Кому им?

— Арабам. У них ведь пустыни.

Алексей пытается открыть кейс. У него не получается. Нинка помогает. Кейс открыт. Он доверху набит пачками. Алексей обмер. Наступила пауза.

— У него всегда были организаторские способности, — сказал Алексей. — А это тоже талант.

Снова повисла пауза.

— Ты не рад? — спросила Нинка.

— Я рад, — без энтузиазма ответил Алексей.

— А как ты живешь вообще?

— Что именно тебя интересует?

— Как твое здоровье? Ты больше не умираешь?

— Пока нет.

— А жена твоя где?

— Она замужем за моим братом.

— Значит, она тебе родственница? Как это называется? Сноха? Золовка?

— Не знаю. По-французски это звучит: «бель сор». Прекрасная сестра.

— А дочь — твоя племянница?

— Нет. Она моя дочь.

— Ага… А брат твой чем занимается? — спросила Нинка.

— Тем же самым. Он всегда был бизнесмен, но тогда это называлось «спекулянт». Он всегда был жулик. Но теперь это называется «новый русский».

— Ты сейчас тоже «новый русский».

— Сейчас — да, — согласился Алексей.

— Ты не рад? — спросила Нинка.

— Осуществилась моя мечта. А это всегда грустно.

— Почему?

— Потому что осуществленная мечта — уже не мечта.

Молчат.

— Обними меня, — вдруг сказала Нинка.

— А зачем?

— Просто так.

— Просто так — не могу.

— Тогда за деньги.

— И за деньги не могу.

— Значит, до свидания, — сказала Нинка.

— Значит, так.

Нинка стала спускаться.

— Нина, ты меня любишь? — отчаянно крикнул Алексей.

Нинка спускается не оглядываясь.

— Нина, я думаю о тебе каждый день… Я думаю о тебе не переставая…

Нинка уходит.

Самолет летит над облаками.

По проходу идет знакомая стюардесса, разносит воду. Алексей Коржиков сидит в кресле, на коленях у него кейс.