Царица Пальмиры

Царица почувствовала, что ее сердце переполняется гордостью при виде той дани уважения, которую отдавал ей ее народ, и непрошеные слезы хлынули из глаз. Она гордо шла позади колесницы Аврелиана, высоко держа свою прекрасную голову. Она отдала этому городу, этому великому и чудесному городу, большую часть своей жизни и ни о чем не жалела, за исключением того, что проиграла свою последнюю битву с Римом. «Когда-нибудь, — думала она, — когда-нибудь, да будут свидетелями великие боги Марс и Венера, я исправлю эту несправедливость!»

Наконец, перед ней стала неясно вырисовываться триумфальная арка Одената. Зенобия прошла под ней и вышла из Пальмиры на западную дорогу. После того, как они прошли по дороге ОКОЛО мили и вокруг стало безлюдно, Аврелиан остановил колесницу, сошел с нее, подошел к своей пленнице и снял с ее запястий — ручники. Не сказав ни слова, она потерла запястья — наручники натерли ей кожу.

— Прошу прощения, богиня. Я велю обтянуть эти наручники ягнячей шестью перед триумфальным шествием в Риме. Я не хотел поранить тебя.

— Я даже не заметила этого, — сказала она с удивлением. Он кивнул.

— Прощание с твоим народом было впечатляющим. Я хотел бы внушать такую же преданность и любовь. Не могу понять, почему, уже имея так много, ты рискнула всем, чтобы восстать против нас. Не решись ты на эту глупость, я, может быть, никогда не тронул бы тебя.

— Все очень просто, римлянин, — ответила она. — Мы уже устали подчиняться чужеземцам, которые находились за морем и ничего не знали о нас, кроме того, что мы богаты. Мы считали, что сможем править Восточной империей, которую мы хорошо знали, гораздо лучше, чем вы, римляне. Мы тоже смогли бы править ею, но, увы, вы оказались сильнее.

— И мы всегда будем сильнее, богиня, — ответил он, потом поднял ее на колесницу, взобрался следом за ней и снова тронулся в путь.

Через три недели они прибыли в Антиохию, и Аврелиан решил сделать там остановку на несколько дней, чтобы насладиться всеми удовольствиями, которые мог дать город. Антиохия должна была стать последним большим городом, прежде чем они достигнут Рима через несколько месяцев. Как ни странно, Зенобия относилась теперь к Аврелиану мягче, чем когда-либо. Теперь, когда она была вдали от своего города с его знакомыми видами и воспоминаниями и погрузилась в эту новую и очаровательную среду, проявилось ее природное любопытство, и, к радости римского императора, она занимала все его время осмотром достопримечательностей города.

Однако в ночь накануне их отъезда все изменилось. Во время обеда с римским губернатором города их неожиданно прервали. Прибыл посланец из Пальмиры. Легионер, на теле которого даже теперь, через несколько дней, явственно виднелись следы засохшей крови. В изнеможении, с затуманенным взором, спотыкаясь, он вошел в комнату и прохрипел;

— Приветствую тебя, цезарь!

Зенобию охватила дрожь страшного предчувствия.

— Говори! — приказал Аврелиан.

— Пальмира восстала — сказал легионер. — Губернатор и весь гарнизон убиты!

— Когда?

Голос Аврелиана был подобен ударам хлыста.

— Девять дней назад, цезарь. Губернатор сразу же понял, что противник численно превосходит нас. Ближе к концу мой трибун выбрал меня среди тех, кто уцелел, и я выбрался из города, вскочил на коня и последовал за тобой.

— Не-е-е-ет!

В голосе Зенобии слышалась сильнейшая боль.

— Кто возглавил восстание? — спросил император, хотя оба они знали ответ.

— Царевич Деметрий.

Аврелиан повернулся к Зенобии, и его глаза излучали смертельный холод.

— Лучше бы этот мальчишка умер у тебя в животе! — сказал он.

Потом встал из-за стола и вышел из комнаты. Зенобия быстро последовала за ним.

— Я иду с тобой! — сказала она.

— У меня нет времени на женщин и их прихоти.

— Не говори со мной так, словно я кукла, римлянин! — огрызнулась она. — Я Зенобия, царица Пальмиры! Я достаточно часто водила свои войска в сражение, чтобы заслужить твое уважение. Вспомни, ведь ты взял меня в плен, когда я искала помощи для моего осажденного города. Ты никогда не побеждал меня! Никогда!

Он повернулся к ней, и вид его сурового лица был ужасен.

— Слушай меня, богиня! Поедешь ты со мной или нет — решай сама, но предупреждаю, на этот раз я не проявлю милосердия к Пальмире! — И что же ты сделаешь?

Ее лицо побледнело от страдания.

— Я разрушу город и уничтожу всех, кто в нем находится, Зенобия. Твой глупый сын не оставил мне выбора. Однажды я простил Пальмире ее грехи благодаря тебе, но теперь — другое дело!