Царица Пальмиры

Несколько часов спустя Лонгин говорил своей госпоже:

— У меня нет уверенности, что вы не спланировали все это заранее.

— На самом деле я не ожидала, что Публий Като уйдет в отставку со своего поста. Но когда он сделал это, вполне естественно было назначить на его место вас. Уверена, Оденат одобрит мой выбор, Лонгин.

— Но вы не знаете меня!

Зенобия обратила на него взгляд своих серых глаз и слегка улыбнулась.

— Я знаю вас, Лонгин. В первые же минуты нашей встречи я поняла, что вы за человек: умный, честный, проницательный. Вы будете верны мне, а значит — и Пальмире.

— Вы еще забыли упомянуть, что я предпочитаю мужчин в качестве любовников, — произнес Лонгин. Зенобия рассмеялась.

— Вы когда-нибудь занимались любовью с женщиной, Лонгин? Впрочем, вы не обязаны рассказывать мне об этом. Допускаю, вы имеете право на личную жизнь.

Ее глаза озорно сверкнули, и ему ничего не оставалось, как только рассмеяться вместе с ней.

— Я подозреваю, что с таким человеком, как вы, ваше величество, нелегко работать. . — Ну почему же, Лонгин, ведь я женщина! — ответила она с притворным смирением.

Лонгин в изумлении выгнул свою изящную бровь, но Зенобия предпочла не обращать на это внимания и продолжала:

— Завтра вам предстоит сопровождать меня на свадьбу Антония Порция. Будьте у меня за час до рассвета!

— За час до рассвета?!

Он явно не хотел являться в столь ранний час.

— Не думаю, что в такую рань кровь будет течь у меня в жилах, ваше величество.

— Мне нужна не ваша кровь, Лонгин, а только ваше тело, — сухо ответила Зенобия.

— Что ж, хорошо. Думаю, мы составим прекрасную пару. Доброй ночи, ваше величество!

Зенобия мягко усмехнулась, налила себе немного вина и уселась на стул. В задумчивости она маленькими глотками потягивала сладкую красную жидкость. В тот день ей пришлось лицом к лицу встретиться с первой серьезной проблемой, и она считала, что вышла из переделки достойно. Как сказал Лонгин, что бы ни произошло, Публий Като все равно стал ее врагом. Она использовала против него его собственную слабость и удалила его из совета, заменив его тем, кто поведет себя лояльно по отношению к Пальмире. Она надеялась, что Оденат одобрит ее выбор, когда вернется.

Кассий Лонгин! Она улыбнулась про себя. Он нравился ей, с его острым умом и тонкой культурой. Принимая во внимание его репутацию, никто не сможет обвинить ее в неверности мужу. Она на мгновение задумалась о том, что заставляет его предпочитать мужчин женщинам в качестве любовников, но потом пожала плечами. Это не имеет значения, ведь он ей друг, и она знает, что он станет полезным слугой Пальмире. И все же он привлекателен: высокий, тонкий, с коротко подстриженными седыми волосами, живыми и внимательными карими глазами. Нос у него длинный, а привычка смотреть вниз на кончик коса раздражала людей. И манеры, и одежда у него изящные, а натура — щедрая, хотя иногда он становился нетерпеливым, когда сталкивался с явлением, которое называл «всеобщей глупостью» населения. Он работал неутомимо, как она обнаружила за те несколько месяцев, что провела рядом с ним. Это радовало. Ей не хотелось проводить время в праздности, особенно в отсутствие мужа.

Ее внимание привлек слабый шорох у двери, и она крикнула:

— Войдите!

— Я подумала, что вы, должно быть, сейчас одна, — сказала Делиция, входя в комнату.

— Я рада твоему обществу! — ответила Зенобия, хотя ничто не могло быть дальше от правды. В действительности она наслаждалась одиночеством.

— Заседание совета продолжалось почти целый день, и вы, должно быть, в изнеможении.

— Я расцветаю, когда приходится напряженно работать, Делиция. Праздность для меня — проклятие.

— Это правда, что вы изгнали из совета Публия Като? Город полон слухов.

— Как, уже? — удивилась Зенобия. — Публий Като допустил ошибку, когда попытался использовать правительство для достижения своих личных целей.

— Аль-Зена говорит, что женщинам не место в правительстве.

— Аль-Зена быстро изменила бы свое мнение, если бы это ее, а не меня Оденат оставил бы регентшей, — рассмеялась Зенобия. — Но не будем говорить о ней, Делиция. Лучше расскажи мне о том, как ты проводишь дни.

— В праздности, Зенобия. В той самой праздности, к которой вы питаете такое отвращение. Большую часть времени я сижу перед зеркалом, хотя сама не знаю, для кого и для чего. Около часа я занимаюсь с сыновьями, но, увы, они сейчас в самом ужасном возрасте и говорят только об оружии и лошадях.