Кафка на пляже

Мими мяукнула, еще раз вильнула хвостом и быстро исчезла за углом. И на ней тоже ни пятнышка крови, отметил про себя Наката.

Возвращение Кунжутки стало для семейства Коидзуми сюрпризом. Шел уже одиннадцатый час, дети как раз чистили зубы. Родители пили чай перед телевизором – смотрели новости – и радушно встретили Накату, появившегося с кошкой на руках. Выскочившие в пижамах дети, отталкивая друг друга, бросились обнимать любимицу. Тут же налили молока, насыпали корма, и Кунжутка накинулась на угощение.

– Извините, что побеспокоил так поздно. Хорошо бы пораньше, но Наката не мог выбирать…

– Что вы, что вы! О чем разговор! – проговорила госпожа Коидзуми.

– Время не имеет значения. Ведь она у нас как член семьи. Какой вы молодец, что нашли ее. Не присядете? Мы вас чаем угостим, – присоединился к ней муж.

– Нет-нет. Накате надо идти. Он на минутку забежал, только Кунжутку вам передать.

Хозяйка вышла в другую комнату и принесла конверт. Господин Коидзуми вручил его Накате со словами:

– Вот, возьмите, пожалуйста. Это за то, что нашли Кунжутку. От всего сердца.

– Спасибо. С удовольствием, – с поклоном поблагодарил Наката, принимая конверт.

– Как же вы ее нашли? В такой темноте.

– Ой, долго рассказывать. У Накаты не получится. У Накаты голова не очень хорошо работает. Он долго объяснять не умеет.

– Хорошо-хорошо. Как же вас отблагодарить? – говорила госпожа Коидзуми. – Ага! Вот у нас после ужина осталось… Жареные баклажаны и маринованные огурчики. Может, возьмете, Наката-сан?

– С большим удовольствием. Наката очень любит жареные баклажаны и маринованные огурчики.

Поставив в сумку коробочки с баклажанами и огурцами и запихав туда же конверт с гонораром, Наката ушел. Быстрыми шагами он направился к станции и остановился у полицейской будки, стоявшей возле торговой улицы. В ней сидел за столом молодой полицейский и делал какие-то пометки в разложенных бумагах. Его фуражка лежала здесь же на столе.

Отодвинув стеклянную дверь, Наката вошел и поздоровался:

– Добрый вечер. Извините за беспокойство.

– Добрый вечер, – отозвался полицейский, отрываясь от бумаг и окидывая Накату взглядом. Перед ним стоял с виду безвредный тихий старичок. Наверное, хочет дорогу спросить, подумал полицейский.

Стоя в дверях, Наката снял шляпу, сунул ее в карман брюк. Из другого кармана достал носовой платок и высморкался. Свернул платок и положил обратно.

– Что вы хотите? – спросил полицейский.

– Да вот… Наката только что убил человека. Полицейский уронил на стол шариковую ручку и, открыв рот, уставился на Накату.

– Э-э-э… А-а… Ну-ка присядьте. – Полицейский в сомнении указал на стоявший напротив стул и провел рукой по поясу, как бы проверяя, на месте ли его пистолет, дубинка и наручники.

– Есть, – сказал Наката и сел. Выпрямил спину, положил руки на колени и посмотрел прямо в глаза полицейскому.

– Значит, вы… убили человека?

– Да. Наката зарезал человека ножом. Совсем недавно, – чистосердечно признался Наката.

Полицейский достал чистый лист бумаги и, взглянув на стенные часы, записал время и слово – «поножовщина».

– Начнем с того, как вас зовут и где вы живете.

– Сатору Наката. Адрес…

– Погодите. Сатору Наката. Какими иероглифами пишется?

– Наката иероглифов не знает. Извините. Писать-читать не умеет.

Полицейский нахмурился:

– Совсем не умеете? Имя свое написать не можете?

– Нет. Хотя до девяти лет Наката очень хорошо умел и читать, и писать. Но потом был несчастный случай, и Наката разучился. И с головой у него не в порядке.

Полицейский вздохнул и положил ручку.

– Получается, ни бумагу никакую, ни как имя свое написать, не знаете?

– Извините, нет.

– А близкие у вас есть? Семья?

– Наката совсем один. Семьи нет. Работы нет. Наката получает пособие от господина губернатора и так живет.

– Вот что я вам скажу: уже поздно, так что шли бы вы потихоньку домой. Поспите как следует. А завтра, если что вспомните, опять сюда приходите. Тогда и поговорим.

У полицейского дежурство кончалось, и он хотел разобраться с бумагами. После службы у него с коллегой был запланирован поход в ближайший кабачок. На возню с придурковатым дедком времени не оставалось. Но Наката сделал страшные глаза и покачал головой.

– Нет-нет, господин полицейский. Наката хочет все рассказать, пока помнит. А если до завтра что-нибудь важное забудется?.. Наката был на пустыре. Это во втором квартале. Искал там кошку Кунжутку. Коидзуми-сан попросила. Вдруг появилась огромная черная собака и отвела Накату в один дом. Такой большой, с большими воротами и черным автомобилем. Адреса Наката не знает. Что это за место – тоже. Наверное, все-таки Накано. В этом доме оказался господин Джонни Уокер. У него такая чудная черная шляпа. Высокая. В холодильнике на кухне рядами кошачьи головы. Штук двадцать. Этот человек собирал кошек, отпиливал им головы пилой и поедал сердца, а из их душ делал особенные флейты. А потом этими кошачьими флейтами собирал души людей. Джонни Уокер на глазах у Накаты убил ножом Кавамуру-сан. Потом еще несколько кошек. Разрезал им животы. Он Кунжутку и Мими тоже убить собирался. И тогда Наката взял нож и зарезал Джонни Уокера… Этот Джонни Уокер сам захотел, чтобы Наката его убил. Наката не думал этого делать. Правда! Раньше Наката никого не убивал. Он только хотел, чтобы Джонни Уокер больше не убивал кошек. Но тело Накату не послушалось, само все сделало. Наката схватил нож и – раз! два! три! – воткнул его в Джонни Уокера, прямо в грудь. Джонни Уокер упал на пол весь в крови и умер. Наката тоже был весь в крови. Потом у него в голове закружилось, он сел на стул и, наверное, заснул. Открыл глаза – уже вечер, пустырь. Рядом Мими и Кунжутка. Все это только что случилось. В первую очередь Наката отнес Кунжутку к Коидзуми, а госпожа ему дала жареные баклажаны и маринованные огурчики, и он сразу пошел к вам. Наката подумал, что надо доложить обо всем господину губернатору.