Отец наших отцов

– Единица возвышается неподвижно, словно монолит. Она ничего не чувствует, она просто присутствует. Нет ни изогнутых, ни горизонтальных линий, нет скрещиваний. То есть нет ни любви, ни привязанности, ни выбора. На уровне минералов все неосознанно присутствует здесь и сейчас.

– Двойка, – продолжил он, снова рисуя цифру в воздухе, – это уровень растений. Изогнутый стебель и горизонтальная черта корня. Двойка привязана к земле. Цветок не может передвигаться. В верхней части – кривая линия. Двойка любит небо. Цветок хочет быть красивым, в нем много красок и изящных прожилок, чтобы нравиться высшему измерению.

– Тройка – уровень животных. Двумя изогнутыми линиями, вверху и внизу, она любит и небо, и землю, – пояснил Катценберг, сложив указательные и большие пальцы, чтобы получилась тройка.

– Она похожа на два открытых рта, – заметила Лукреция.

– Рот целующий, взгромоздившийся на рот кусающий, – подтвердил Исидор Катценберг. – Тройка живет в раздвоенности. «Люблю – не люблю». Горизонтальных линий нет, нет и привязанности ни к земле, ни к небу. Животное постоянно находится в движении. Оно живет, не привязываясь, оно движимо лишь страхом и желанием. Тройка ведома инстинктами. Она вечная рабыня своих чувств.

Толстяк скрестил указательные пальцы.

– Четыре, стадия человека. Ее символизирует крест, скрещение дорог. Перекресток – это выбор.

Если мы сумеем сделать правильный выбор, перекресток поможет нам покинуть животную стадию и перейти к следующему этапу. От животной стадии тройки к стадии пятерки. Мы сможем не метаться больше между страхом и желаниями, сможем не испытывать лишь эмоции, вызванные инстинктами. Мы сможем выйти за пределы дилеммы «люблю – не люблю» и «я боюсь – я внушаю страх».

– И перейти к высшему этапу, к пяти?

– Пять – это стадия духа. Эволюционировавший человек. У пятерки есть вверху горизонтальная линия, следовательно, она привязана к небу. Изогнутая линия означает, что она любит то, что находится внизу, – землю. Пятерка – полная противоположность двойки. Растение приковано к земле. Духовный человек связан с небом. Растение любит небо, духовный человек любит землю. Вот что имел в виду Андре Мальро в своем знаменитом высказывании: «Третье тысячелетие будет духовным, или его не будет вовсе». Человек будет пятеркой, или его не будет вовсе.

Такова наша цель: освободиться от эмоций, подчинить контролю инстинктивные реакции и стать духовными.

Лукреция помолчала. Поразмыслив, она спросила:

– А шесть?

Лицо Исидора Катценберга стало таинственным.

– Об этом слишком рано говорить. Постигните первые пять цифр, и вы сделаете огромный рывок вперед. Если вся моя жизнь послужит лишь этому, я буду считать, что сумел быть полезным.

Лукреция по очереди нарисовала цифры в воздухе.

– Один, два, три, четыре, пять… Странно. Цифры постоянно у нас перед глазами, но мы и не думаем искать в них какую-то информацию, кроме той, что нужна для расчетов.

– Люди недостаточно внимательны к тому, что их окружает, – грустно сказал Исидор Катценберг. – Они живут в мире предрассудков и думают, что знают все обо всем.

Его огромная фигура заколыхалась.

– Я надеюсь, что этот маленький доклад о цифрах, указывающих нам дорогу в будущее, убедил вас, что самый важный вопрос не «Откуда мы пришли?», а «Куда мы идем?».

Лукреция встала, перешагнула через книги и обошла помещение, чтобы рассмотреть висящие на стенах доски с газетными вырезками, фотографиями, рисунками и даже списками покупок.

– Наоборот, – задумчиво произнесла она. – Вы еще больше убедили меня в обоснованности моих действий. Если хочешь понять будущее, сначала надо понять прошлое.

Исидор Катценберг снял какой-то листок с доски и вытащил из-под кучи книг сумку на колесиках.

– Куда вы идете? – спросила девушка.

– Ну наконец-то правильный вопрос. Можете ведь, когда хотите. Куда я иду? В магазин. Мне нужны овощи и свежие фрукты.

– Можно с вами?

Они продолжили разговор на улице. Исидор вез скрипевшую ржавыми колесиками тележку. За пустырем, заросшим крапивой, тянулись улицы небольшого городка. Наконец они вышли на площадь, где напротив маленькой церкви невнятной архитектуры стояли за прилавками румяные, крепкие фермеры.

Исидор Катценберг был не из тех, кто делает покупки второпях. Он вдыхал аромат дынь, взвешивал на ладони манго, обсуждал с продавцом свежесть товара, щупал помидоры и авокадо, нюхал лук. Тщательно выбирая земную пищу, он не прекращал рассуждать.