Отец наших отцов

ОН сворачивается в клубок. Он думает, что надо было остаться в пещере, рядом со своей семьей. Там, по крайней мере, его вид никого не пугал.

4. КЛИНИКА

Лукреция без труда залезла на внешнюю стену клиники «Мимозы», но втащить туда слишком тяжелого и неспортивного Исидора оказалось задачей не из легких.

Появились собаки. Исидор бросил им пропитанное хлороформом печенье, которым запасся, предвидя подобную встречу.

Утихомирив огромных псов, они осторожно пересекли парк, чтобы проникнуть в здание. Перед входом еще царило оживление. Страдающие бессонницей больные мучили безгранично терпеливых медсестер. Стараясь не привлекать внимания, журналисты прошли по коридору, направляясь в сторону зоны ЦИКИ.

Из конференц-зала доносился гул голосов. Они подошли ближе. Доктор Ван Лизбет читала лекцию десятку студентов. Она объясняла, как вырезать поджелудочную железу у свиньи и «очеловечить» ее, пересадив шимпанзе бонобос, чтобы затем имплантировать человеку. И показывала студентам кривую успешных операций.

В комнате находились поросенок и обезьяна. Доктор объяснила, что поросенок подвергся генетической модификации, что позволило уменьшить вероятность отторжения органов при пересадке. Затем продемонстрировала видеозапись о неизлечимом больном.

– До операционного вмешательства на него не действовал даже морфин. Мы ввели ему в канал позвоночника капсулы, содержавшие хромаффинные клетки из надпочечниковых желез свиньи, которые стали вырабатывать многочисленные анестезирующие субстанции, в частности допамин, энкефалины, соматостатин. Результат эксперимента превзошел все ожидания. Теперь некоторые больные даже смогли отказаться от морфина. Отторжение произошло всего лишь у одного пациента.

Клиника «Мимозы» – не единственное лечебное учреждение, практикующее подобные опыты, – подчеркнула хирург Ван Лизбет. – Биологическое отделение университета Провиданс, штат Род-Айленд, США, а также медицинская школа Лозанны пытались лечить болезнь Паркинсона, пересаживая человеку органы свиньи. Им удалось добиться значительных успехов в трансплантации поджелудочной железы, надпочечниковых желез и даже сердца.

– Вы что-то ищете?

Исидор Катценберг и Лукреция подпрыгнули от неожиданности. Ночной сторож вежливо попросил их проследовать за ним в конференц-зал.

– Мне кажется, что эти двое – не ваши студенты, – произнес он.

Доктор Ван Лизбет узнала журналистов и сказала охраннику, что он может продолжать обход. Она поторопилась закончить лекцию и пригласила журналистов к себе в кабинет.

Едва они уселись, Соланж Ван Лизбет, занявшая место за столом красного дерева, заваленным ручками и грудами папок, заявила:

– Мне известно, что вы ездили в Танзанию. Следовательно, вы ЗНАЕТЕ. Это и является причиной вашего вторжения. Вы думаете, что пятипалая лапа теперь находится у меня, но вы ошибаетесь. Анж Ринзули, конечно, связался со мной, но лишь для того, чтобы сообщить, что устраивает аукцион и собирается продать ее тому, кто предложит большую цену. Аукцион состоится в следующую субботу в Зимнем Цирке, сразу после представления.

Доктор Ван Лизбет протянула репортерам карточку с фотографией пятипалой лапы, на которой были указаны дата и адрес проведения аукциона. Затем скрестила стройные ноги в черных кожаных сапогах и поудобнее устроилась в кресле.

Лукреция посмотрела ей в глаза.

– Вы с самого начала знали, что недостающее звено, согласно теории профессора Аджемьяна, – это гибрид человека со свиньей. Почему вы нам ничего не сказали?

– Это непростая тема. У свиньи всегда был очень невыигрышный имидж. Многие клиенты нашей элитной клиники – нефтяные миллиардеры со Среднего Востока. Если они узнают, что теперь у них сердце, почки или поджелудочная железа свиньи, они будут страшно возмущены. Они обратятся в суд, и скорей всего разорят нас.

Она пристально взглянула на ночных гостей, потом решилась.

– Идемте, – сказала она.

Они вышли из здания клиники и пошли за ней к маленькому домику в парке. Здесь все было посвящено свинье: фигурки, статуи, фотографии, афиши.

– Изучение свиней меня потрясло. С одной стороны, я открыла для себя умных, похожих на нас животных, с другой – узнала, в каких условиях их разводят. Это позор для рода человеческого. Как можно претендовать на звание развитого животного, если так обращаешься с другими видами? Я не ограничилась опытами в ЦИКИ и начала финансировать через Фронт освобождения животных нечто вроде французского филиала защиты свиней – Фронт освобождения свиней. Я сумела убедить акционеров клиники «Мимозы», что для имиджа учреждения очень хорошо показать, что мы поддерживаем борьбу против плохих условий содержания животных. Хотя бы для того, чтобы избавиться от нападок лиги противников вивисекции. Они разрешили нам собираться в старом флигеле и прилегающей к нему оранжерее.