Все радости — завтра

— Вы поняли меня, монсеньор? Больше никаких порок!

— А если я откажусь, упрямая сука, что тогда? — Его темные глаза горели от гнева и ненависти.

— Тогда я убью вас прямо сейчас, на этой постели, — холодно сказала она. — На моем теле отпечатки ваших ударов. Я продемонстрирую их вашему племяннику и отцу Анри.

Я заявлю, как верная дочь церкви, что ваш пастор не имел права сочетать нас браком и хотя я умоляла вас вернуть отца Анри и сочетать нас по обряду истинной веры, вы не захотели этого. — Она спокойно улыбнулась ему. — И я заявлю, что не могла жить с вами в грехе, так как привыкла быть уважаемой замужней женщиной — моя репутация, монсеньор, безупречна. Но вы пытались изнасиловать меня, а когда я стала сопротивляться, избили до полусмерти. Оказавшись во власти ваших грязных и противоестественных страстей, я, как добрая дочь церкви, не могла вытерпеть, когда вы снова пожелали овладеть мной, причем ваши извращения угрожали спасению моей души. И тогда я убила вас. — Она бесстрастно созерцала его. — Как вы думаете, будет ли церковь или ваш племянник считать меня ответственной за деяние, совершенное в момент насилия?

Скай победила и знала это. Она поняла, что герцог не дурак и не захочет скандала.

— Вы можете выбирать, монсеньор, жить или умереть. Решайтесь! — сказала она ледяным тоном.

— Откуда вы знаете, что можете доверять мне, мадам? — спросил он, не в силах отвести глаз от ее прекрасной груди. — А если я соглашусь, но, когда вы слезете с моей груди и отложите нож, я изменю соглашению? Вряд ли можно считать правомочным соглашение, достигнутое под принуждением.

— Как сказал мне ваш племянник, вы — человек чести. Я полагаю, что ваши понятия о чести распространяются не только на мужчин, но и на простых женщин.

Он кивнул, удивляясь силе ее логики.

— Хорошо, мадам, я согласен. Я не буду больше бить вас, но вы должны согласиться, что рожденные вами дети должны быть воспитаны в моей вере, а не в вашей. Я не позволю моим сыновьям оказаться под властью этой римской шлюхи.

— Согласна, — сказала она не колеблясь, зная, что, если у нее будут дети от герцога, она сможет научить их истинной любви и без пастора Лишо. Она легко соскочила с него и положила нож на подставку для свеч. Затем, сев на подушки, прикрыла грудь простыней. Это простое проявление стыдливости тронуло его.

Он сел:

— Вы удивительная женщина, мадам.

— Меня зовут Скай, — спокойно сказала она, — вы уже называли меня так однажды. Не могли бы вы называть меня по имени хотя бы в интимной обстановке?

— Но и вы только однажды назвали меня по имени, Скай.

— Фаброн — это необычное имя, — ответила она.

— Но характерное для нашей страны, — сказал он. — Это родовое имя.

Наступило долгое молчание, после чего она наконец спросила:

— Все-таки почему вы так не любите женщин? На минуту он задумался, потом ответил:

— До сих пор я об этом не думал. — Он вздохнул. — Возможно, я мучаюсь, потому что не удалось в молодости стать священником, как хотелось. Я был старшим законным сыном. Отец Эдмона — мой единственный законный брат, хотя прочих бастардов отца в Бомон де Жаспре видимо-невидимо. Один из них даже сын дворянки — у моего отца было мало предрассудков. Он был весьма любвеобильным. И очень волевым: наследовать должен был старший сын, и избавить от этого могла только смерть.

Моя первая жена очень страдала, не в состоянии на протяжении многих лет родить мне ребенка. Бедная Мари! С каждым выкидышем или мертворожденным она все более концентрировалась на мысли родить мне живого сына. Такая прелесть! И она умерла в попытке сделать это. Я полагаю, что Господь наказал меня так за то, что я не последовал голосу совести. А вторая жена, Бланш, родила наконец этого идиота, которого называют моим сыном, а потом умерла. Да, Господь крепко наказал меня!

Когда я встретился с пастором Лишо и рассказал ему обо всем, он уверил меня, что эти утраты удовлетворили гнев Божий. Он сказал, что вы — здоровая, крепкая женщина, которая родит мне детей, если только я смогу укротить в вас злой дух, который оскорбляет Бога.

— Не могу с ним согласиться, — сказала Скай спокойно. — С женщиной лучше обращаться с любовью и лаской. Тогда, как цветок, она расцветет. Жестокость только озлобит и остервенит ее. Кроме того, если вам нужен сын, который бы мог управлять герцогством, то его мать должна быть сильной женщиной.

— А вы любили своих мужей, Скай? — спросил он с любопытством. — Они не пытались подавить вашу волю?