Спичка

Наблюдая за уходом Пейджи, Сюзанна в тысячный раз пожелала, чтобы у них когда-нибудь наладились отношения, как у других сестер. Как было бы замечательно иметь возможность кому-нибудь довериться или просто вместе подурачиться!

Ведь Сюзанна никогда ни с кем не дурачилась. Ее жизнь, как каждодневный бизнес, требовала огромной серьезности. Когда она платила по счету, то вспомнила, как часто ей приходилось слушать хихиканье Пейджи с подружками, и опять почувствовала укол зависти к своей непокорной сестре.

— Надеюсь, все было в порядке, мисс Фальконер?

— Все, как всегда, великолепно, Поль. Спасибо, Сюзанна положила кредитную карточку обратно в кошелек и поднялась со стула. Когда она выходила из ресторана, ее осанка была идеальна, движения сдержанны и изящны. В ней не было ни грана сходства с той маленькой девочкой, которая когда-то была так очарована связкой трепещущих воздушных шаров, что распахнула двери своего дома и — ради нескольких чудных мгновений — убежала на свободу.

Глава 3

Фалькон-Хилл был построен в стиле богатой французской загородной резиденции. Кроме мраморных ванных и тиковых полов, в нем были пять каминов с облицовкой в стиле Людовика XV, овальная туалетная комната и винный погреб с хорошим запасом европейских вин. Сюзанна задержалась в сводчатом проходе в столовую, чтобы еще раз проверить, все ли готово к празднованию дня рождения отца. Обои ручной росписи мягко освещались двумя старинными люстрами, сиявшими сквозь водопад хрустальных призм. В низких серебряных вазах — белая пена цветов. Старинная льняная скатерть и двенадцать салфеток были куплены на аукционе в Лондоне десять лет назад. На каждом предмете золотом вышита монограмма царя Николая Первого.

Сюзанна закончила расставлять цветы, когда в прихожей раздался голос Кэла. Она вышла поздороваться с ним и поправить ему галстук, как незадолго до этого она поправляла галстук отцу. Кэл и ее отец были во многом очень похожи. У обоих — внешность лидера, и оба крайне самоуверенны.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал Кэл, откровенно восхищаясь ее черным вечерним платьем.

Глубокое декольте было отделано широким рюшем из белого органди. Сюзанне казалось, что пенящийся вырез платья и обнаженные плечи придают ей вид человека, только что голышом вылезшего из бочки ванильной нуги.

Кэл похлопал ее по подбородку.

— Ты похожа на красивого грациозного лебедя!

«Мне повезло», — подумала Сюзанна. Кэл ел ванильную нугу, но она еще никогда не видела, как он ест лебедей.

Сюзанна резко отпрянула и повела его в гостиную. Он поцеловал ее — аккуратный поцелуй, прямо в цель. Такой же аккуратный, как складка на его брюках; такой же прямой, как пробор в его волосах.

— Ты помнишь, я рассказывал тебе о проблемах, которые возникли у меня с районом Гаррисона?

Он понизил голос, как будто боялся, что его кто-нибудь подслушает, и, не дожидаясь ее ответа, принялся в деталях расписывать свои последние достижения на работе. Сюзанне нужно было пойти поговорить с поваром, но она терпеливо слушала. Она ничего не имела против того, чтобы служить Кэлу благодарной аудиторией. В обществе ее жених был скромен и держал язык за зубами, и только с ней он оставлял свою обычную осторожность. Иногда Сюзанна думала, что он не может по-настоящему насладиться своими победами, пока не распишет их перед ней.

Вскоре прибыли гости, и обед успешно начался. Она посадила Кэла рядом с отцом. В свои сорок два года Кэл был уже первым вице-президентом, и знающие люди рассматривали его как возможного преемника Джоэла, особенно учитывая его скорую женитьбу на Сюзанне.

Она отметила, как симпатичны двое этих мужчин, сидящих за другим концом стола. В пятьдесят восемь лет Джоэл был почти так же строен и крепок, как ее жених, и взгляд его холодных голубых глаз не потерял остроты. С годами черты его лица стали более выразительными, чем когда он вытаскивал ее из бабушкиного шкафа. Ямочка на подбородке углубилась, и челюсть стала более тяжелой. Его светлые волосы потемнели на макушке и поседели на висках, но не поредели, и он все еще гордился ими.

Треугольное лицо Кэла было гораздо уже, чем у отца, — широкое вверху, оно сужалось к подбородку. Глубокая бороздка, как зигзаг молнии, пересекала подбородок. Он сильно загорел, проводя много времени за штурвалом своего французского гоночного катера, и у него всегда имелась наготове белозубая улыбка, в которой отражалась уверенность в себе.