Неженка

— Нельзя делать аборт, когда двое любят друг друга, — кричал он, тыча в нее пальцем. Затем его голос стал мягче. — Знаю, мы планировали подождать, пока я не окончу университет, но мы поженимся сейчас. За исключением Скита, ты единственное светлое пятно в моей жизни.

— Сейчас я не могу иметь ребенка, — кричала она в ответ. — Мне всего семнадцать. Я собираюсь поехать в Сан-Антонио, чтобы получить там работу. Хочу, чтобы из меня хоть что-то получилось! А ребенок разрушит всю мою жизнь.

— Как ты можешь говорить такое? Холли Грейс, ты что не любишь меня?

— Конечно же, люблю. Но любить — это еще не все.

Увидев страдание в его глазах, она почувствовала, как ее охватывает такое знакомое чувство беспомощности. Оно не оставило ее, даже когда они обвенчались в кабинете пастора Лири.

Далли перестал напевать в середине припева к «Хорошему звучанию» и остановился на линии свободного броска.

— Ты действительно сказала Бобби Фритчи, что пойдешь с ним сегодня?

Холли Грейс как раз исполняла сложное созвучие, поэтому продолжала петь еще несколько тактов без него.

— Не совсем так. Но я подумывала об этом. Меня так огорчает, когда ты опаздываешь.

Далли, отпустив Холли Грейс, долго смотрел на нее:

— Если всерьез хочешь развестись, я возражать не стану, ты же знаешь.

— Знаю. — Пройдя к трибунам, она села и вытянула вперед ноги, проделав каблучком туфли несколько царапин в новом лаковом покрытии. — Пока я не строю никаких планов относительно второго брака, меня вполне устраивает нынешнее положение дел.

Далли улыбнулся и, пройдя вперед вдоль центральной линии корта, уселся на трибуне рядом с ней:

— Надеюсь, бэби, Нью-Йорк поможет тебе решить все проблемы. Я серьезно. Знаешь, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Знаю. Я тоже.

Она начала рассказывать о Виноне и Эде, о мисс Сибил и других вещах, которые они обычно обсуждали, собираясь вместе в Вайнетте. Он слушал лишь вполуха. Одновременно в его сознании всплывали образы двух подростков с трудным прошлым, обремененных ребенком и безденежьем. Сейчас он понимал, что им не представился шанс, но зато они любили друг друга, и они отчаянно боролись…

Скит устроился строителем в Остине, чтобы помочь, чем можно, но там не было профсоюза, поэтому платили не очень много. После занятий Далли подрабатывал кровельщиком или старался раздобыть дополнительные деньги игрой в гольф. Им приходилось помогать деньгами Виноне, и их всегда не хватало.

Далли прожил в бедности так долго, что это обстоятельство его не особенно тяготило, но у Холли Грейс все было иначе. В ее глазах он постоянно читал эту беспомощность и панику, отчего в его жилах, казалось, стыла кровь. Нараставшее чувство вины за ее неустроенность вынуждало его затевать ссоры — горькие схватки, начинавшиеся с обвинений, что она не выполняет своих обязанностей. Он говорил, что она не поддерживает дом в чистоте, что слишком ленива и не готовит ему хорошую пищу. Она огрызалась, упрекала, что он не содержит семью, требовала перестать играть в гольф, а вместо этого заняться изучением инженерного дела.

— Не хочу я быть инженером, — возразил Далли во время одной особенно яростной ссоры. Швырнув книгу на поцарапанный кухонный стол, он добавил:

— Я хочу изучать литературу, хочу играть в гольф!

Холли Грейс запустила в него посудным полотенцем.

— Коль ты так сильно хочешь играть в гольф, зачем еще тратить деньги на изучение литературы?

Он швырнул полотенце назад.

— До сих пор никто из моей семьи не оканчивал колледж! Я хочу стать первым.

Денни, услышав сердитый голос отца, заплакал. Далли подхватил сына на руки и зарылся лицом в белокурые локоны ребенка, не в силах смотреть на Холли Грейс. Как ей объяснишь, что он должен что-то доказать, но он и сам толком не знает, что именно.

Похожие во многих отношениях, они хотели от жизни совершенно разных вещей. Их ссоры, становившиеся все яростнее, переходили в обмен беспощадными ударами в самые уязвимые места, оставляя после себя чувство горечи из-за того, как жестоко они ранили друг друга. Скит говорил, что они ссорятся потому, что оба слишком юны и с успехом могли бы воспитывать друг друга, как и Денни. И это было верно.

— Слушай, кончай таскаться повсюду с такой угрюмой физиономией, — сказала однажды Холли Грейс, смазывая клерасилом один из тех прыщиков, что до сих пор временами выскакивали на подбородке у Далли. — Ты что, не понимаешь, что первый шаг на пути, чтобы стать мужчиной, — перестать делать вид, будто ты уже стал им?