Хроники Заводной Птицы

Я кивнул.

– Но до этого мне нужно кое о чем подумать, кое в чем разобраться.

– Если в конце концов вы скажете, что не поедете на Крит, я не обижусь. Конечно, мне будет жаль, но я бы хотела, чтобы вы сказали честно.

* * *

В ту ночь Крита опять осталась у меня. Вечером она предложила погулять в парке поблизости. Я решил плюнуть на родимое пятно и пойти. Что о нем все время думать? Стоял приятный летний вечер, мы погуляли с час, потом пришли домой и перекусили.

Во время прогулки я подробно пересказал Крите, что мне написала Кумико. Скорее всего, она больше сюда не вернется. У нее любовник, она спала с ним два с лишним месяца. Они вроде уже расстались, но возвращаться ко мне она не собирается. Крита выслушала мой рассказ, не проронив ни слова. Никаких впечатлений от нее я не услышал. Мне показалось, что она уже заранее знала обо всем. А я, похоже, был самым непосвященным человеком во всей округе.

После ужина Крита заявила, что хотела бы лечь со мной. Заняться сексом. Это было неожиданно… Я не знал, что делать, и так прямо и сказал: не знаю я, что делать, потому что никак такого не ожидал.

Пристально глядя на меня, она ответила:

– Поедете вы со мной на Крит или не поедете… Отложим это пока, Окада-сан. Я хочу побыть с вами проституткой. Всего один раз. Продаться вам. Здесь, сегодня ночью. И на этом все. Я брошу проституцию раз и навсегда – и во плоти, и в мыслях. Даже от имени этого – Крита – откажусь. Но нужно подвести четкую черту, чтобы стало ясно: с этим покончено.

– Насчет черты – понятно, но зачем тебе со мной спать?

– Поймите: соединившись наяву с вами, реальным человеком, я хочу пройти через вас, Окада-сан, и так очиститься от прилипшей ко мне грязи. Это и будет та самая черта.

– Извини, но покупать людей не в моих правилах.

Крита закусила губу.

– Тогда давайте сделаем вот что. Вместо денег вы дадите мне что-нибудь из одежды вашей жены, обувь какую-нибудь. Установим для проформы такую плату за мое тело. Хорошо? Тогда я буду спасена.

– Спасена? Хочешь сказать, что так ты избавишься от грязи, которую оставил в тебе Нобору Ватая?

– Вот именно.

Я внимательно посмотрел на нее. Без накладных ресниц лицо Криты выглядело совсем по-детски.

– Послушай, все-таки что за тип – этот Нобору Ватая? Он брат моей жены, но если подумать, я почти ничего о нем не знаю. О чем он вообще думает? Что ему надо? Понятия не имею. Знаю только одно: мы с ним друг друга терпеть не можем.

– Вы с ним принадлежите к совсем разным, противоположным мирам, – ответила Крита. Сделала паузу, подыскивая слова, и продолжила: – В мире, где у вас сплошные потери, он только приобретает. Вас этот мир отвергает, а его признает. И наоборот. Вот почему он так вас ненавидит.

– Что-то я не пойму. Я же для него ничтожество, все равно что пустое место. А он – личность известная, человек с влиянием. Я по сравнению с ним – полный нуль. Зачем ему меня ненавидеть? К чему время тратить?

Крита покачала головой.

– Ненависть – она как вытянутая темная тень, и даже тот, на кого она упала, обычно не знает, откуда эта тень наплыла. Это как обоюдоострый меч. Опускаешь его на противника – и себя рубишь. И чем сильнее достанется ему, тем сильнее – тебе самому. Даже смертельные случаи бывают. Избавиться от этого чувства очень нелегко. Вам надо быть очень осторожным, Окада-сан. Это в самом деле опасно. Стряхнуть с себя ненависть, если она уже пустила корни в вашем сердце, – нет ничего труднее.

– Ты ведь на себе это почувствовала? Ту самую ненависть, что была у Нобору Ватая?

– Да, – отозвалась Крита. – Эта ненависть разорвала надвое, осквернила меня. Потому я и не хочу, чтобы он оставался моим последним клиентом. Понимаете?

* * *

Ночью в постели наши тела соединились. Я раздел Криту, освободив ее от одежды Кумико, и вошел в нее. Медленно и осторожно. Это походило на продолжение сна, точно мы с Критой наяву повторяли то, что проделывали раньше во сне. Я обнимал ее настоящее тело, из плоти и крови. И все же чего-то не хватало: чувства реальности – того, что я действительно занимаюсь любовью с этой девушкой. Несколько раз мне даже почудилось, что рядом со мной Кумико, а не Крита Кано. Я был уверен, что тут же проснусь, как только все кончится, но извергся прямо в нее – и не проснулся. Все это – на самом деле… Однако чем больше я убеждался в реальности происходящего, тем меньше это напоминало реальность. Понемногу, шаг за шагом, реальность отодвигалась, отдалялась. И тем не менее по-прежнему оставалась реальностью.