Помечтай немножко

— Пока, малышка.

Выйдя из дома, Рэчел торопливо направилась к своей машине.

Этан выехал в левый ряд федерального шоссе, обгоняя прокатный грузовик со свисающими сзади двумя велосипедами. Кристи посмотрела на безупречный профиль преподобного Боннера.

— Не могу поверить, что ты говоришь серьезно, — сказала она.

— Я не создан для того, чтобы быть священником, — повторил Этан, снова перестраиваясь вправо. — Я знаю это уже очень давно, и мне надоело бороться с собой. В понедельник, как только мы вернемся, я напишу прошение о том, чтобы с меня сняли сан.

Кристи попыталась было спорить, но затем перестала его отговаривать. Какой в этом смысл? Он обрушил на нее свою новость, как только они выехали из Солвейшн. Теперь они уже подъезжали к Ноксвиллю, и все время она старалась его разубедить, но тщетно — Этан не собирался отказываться от своих намерений.

У Кристи не укладывалось в голове, как это Этан Боннер не может понять, что он — прирожденный священник и что, отказавшись от сана, он сделает самую серьезную в своей жизни ошибку. Тем не менее ей было совершенно ясно: он не намерен прислушиваться к ее мнению, что бы она ни говорила.

— Пожалуйста, давай побеседуем о чем-нибудь еще, — предложил Этан.

Кристи понимала — времени на то, чтобы его переубедить, у нее оставалось очень мало. Был вечер пятницы, а им предстояло вернуться в Солвейшн сразу после воскресной утренней службы, на которую должны были собраться все участники конференции и ленча.

— И чем же ты намерен заниматься? — осведомилась она.

— Пока не знаю. Может, попробую себя в качестве юриста. А может, попытаюсь получить научную степень в области психологии.

— Твои братья будут очень разочарованы, не говоря уже о твоих родителях, — сказала Кристи, выкладывая главный козырь.

Они подъехали к эстакаде у въезда в город, и Этан немного притормозил.

— Каждый человек должен жить своей жизнью, — сказал он. — Я проголодался. Давай чего-нибудь перекусим.

Этану, как и Кристи, было прекрасно известно, что конференция начиналась в семь часов с фуршета, а из-за неприятностей с машиной Кристи они и так уже порядком задержались. Не желая проводить слишком много времени в обществе Этана, Кристи хотела отправиться на конференцию в Ноксвилль на своей машине, однако ее обычно безотказная «хонда» на этот раз почему-то не завелась, и ей ничего не оставалось, как поехать с ним.

— Уже шесть часов, и у нас нет времени на остановки, — сказала она.

— Ты боишься, что за опоздание тебе поставят в дневник плохую отметку?

Сарказм, прозвучавший в его словах, раньше был совсем не характерен для Этана. Это была одна из его новых черт, появившихся после того, как Кристи объявила ему о своем уходе, и эта черта ей не нравилась, — Это ведь тебе надо на конференцию, а не мне, — с раздражением заметила она. — Если бы ты меня не упросил, я бы вообще на нее не поехала.

Двухнедельный срок, который Кристи обязалась отработать, прежде чем окончательно уволиться, истек неделю назад, но Этан уговорил ее задержаться вплоть до этих выходных. Она согласилась, поскольку на новую работу в одном из дошкольных детских учреждений Бреварда ей надо было выходить только в понедельник. Теперь она от всей души жалела о своей покладистости. То, что произошло между ней и Этаном в пятницу на прошлой неделе на сиденье его автомобиля, разрушило все ее иллюзии. Кристи поняла, что по-прежнему любит Этана Боннера и будет любить всегда. Поэтому последняя неделя стала для нее настоящей пыткой. Приступы необычной для Этана сварливости и раздражительности чередовались у него с такой нежностью и предупредительностью, что Кристи подчас с трудом сдерживала слезы. Она знала: ее слова о том, что все годы, в течение которых они были знакомы, он не был ее другом, больно задели Этана, и изо всех сил старалась сделать так, чтобы в своем поведении он руководствовался какими-то иными эмоциями, нежели чувство вины.

Несколько раз Кристи перехватывала устремленный на нее взгляд Этана, в котором даже при всей своей неопытности в таких вещах она без труда улавливала желание. Казалось бы, от этого она должна была чувствовать себя счастливой: разве не этого она добивалась? Тем не менее эти взгляды не приносили ей ничего, кроме ощущения какой-то тягостной неловкости и угнетенности. Ей не хотелось быть всего-навсего одной из девиц, пробуждающих в Этане Боннере похоть, — ей нужна была его любовь.