Рожденный очаровывать

Это потребовало дальнейших объяснений, которые Дин тут же и дал, пока Эйприл беспомощно моргала и изображала аллергический кашель. Когда мужчины отошли, она набросилась на сына:

– И больше никаких сантиментов, иначе я окончательно развалюсь!

– Прекрасно, – согласился он. – Пойдем раздобудем по кусочку торта.

Уж лучше жевать торт, чем самому делать вид, что и на него напала аллергия.

Эйприл наконец удалось избавиться от общества местных жителей. Она нашла уединенный уголок за кустами живой изгороди в дальнем углу парка, села на траву, прислонилась к забору и позволила себе хорошенько выплакаться. Она вернула сына. Пока что придется шагать по тонкому льду, но оба они достаточно упрямы, и она верила, что все будет хорошо.

Гаражная группа тем временем принялась исполнять оглушительный рэп.

Из-за кустов появился Джек и, усевшись рядом, вздохнул.

– Останови этих мальчишек, пока они не покалечат невинных детей, – попросил он, делая вид, что не замечает ее покрасневших глаз.

– Обещай, что никогда не станешь рэпером, – потребовала она.

– Только в душе. Хотя...

– Обещай.

– Так и быть!

Он взял ее за руку, но она не пыталась отстраниться.

– Я видел тебя с Дином

Ее глаза снова повлажнели.

– Он назвал меня матерью... перед всеми. Представляешь? Это... это так чудесно.

– Правда? – улыбнулся Джек. – Я рад.

– Надеюсь, что когда-нибудь и вы двое...

– Мы над этим работаем.

Он пощекотал ее ладонь большим пальцем.

– Я тут думал о твоем отвращении к одноразовому сексу. Выводы таковы: мы должны встречаться, как нормальные взрослые люди.

– Хочешь попробовать?

– Прошлой ночью я уже говорил, что привык к реальным отношениям. Теперь, когда Райли будет жить со мной, мне нужен постоянный дом. Почему бы не поселиться в Лос-Анджелесе?

Он играл с ее пальцами, наполняя Эйприл сладостным, ноющим напряжением.

– Кстати, я считаю это нашим первым свиданием. Это даст мне лучший шанс получить преимущество и набрать очки, когда мы встретимся в следующий раз.

– Благоразумно.

Ей не следовало бы улыбаться.

– Я никак не могу быть благоразумным в твоем присутствии,

даже если бы и пытался.

Веселые искорки в его глазах потухли.

– Я хочу тебя, Эйприл. Каждый дюйм тебя. Хочу видеть тебя. Касаться. Пробовать на вкус. Хочу быть в тебе. Хочу всего.

Эйприл наконец отняла руку.

– А потом что?

– Сделаем это еще раз.

– Вот для этого Бог создал фанаток, Джек. Мне нужно что-то более основательное.

– Эйприл...

Она встала и отправилась искать Райли.

Дину все-таки удалось оттеснить Блу от толпы и затащить за угол, на старое кладбище рядом с баптистской церковью. Он остановился только в тени впечатляющего памятника: высокого обелиска из черного гранита, поставленного на могиле Маршалла Гаррисона. Судя по всему, она нервничала, но пыталась это скрыть.

– Откуда все узнали, что Эйприл – твоя мать? – спросила она – Только и разговоров что об этом.

– Сейчас речь не об Эйприл, а о том, что случилось вчера.

Блу отвела взгляд.

– Да, какое облегчение, верно? Можешь представить меня с младенцем на руках?

Как ни странно, он мог. Из Блу получится удивительная мать, готовая свирепо наброситься на всякого, кто обидит ее ребенка.

Но сейчас не время для всяких глупостей.

Дин поспешно отрешился от неуместных мыслей.

– Я говорю о твоем идиотском плане убраться из города в понедельник.

– Почему идиотском? Собираешься же ты уехать на тренировочную базу в следующую пятницу, и никто не находит это идиотизмом. Почему тебе можно, а мне – нельзя?

Сегодня она чересчур походила на взрослую.

Дину стало не по себе. Он хотел вернуть прежнюю мисс Маффет.

– Потому что между нами ничего еще не кончено, вот почему. И нет никакой причины торопить конец того, чем наслаждаемся мы оба.

– Ошибаешься. Все кончено. Навсегда. Я по природе своей бродяжка, и мне пора в путь.

– Прекрасно. Составишь мне компанию, когда вернусь в Чикаго. Тебе там понравится.

Она погладила грань обелиска Маршалла.

– Осеныо там слишком холодно.

– Без проблем. В обоих моих домах есть камины и печи, которые прекрасно работают, можешь переселяться, – выпалил он и в первый момент сам не понял, кто из них больше удивлен.

Блу превратилась в соляной столп. Наконец фиолетовые сережки резко качнулись.

– Хочешь, чтобы я поселилась с тобой?