Страна чудес без тормозов и Конец Света

– Дед перестал доверять Системе, – сказала она. – Он сказал, что Система и Фабрика – это левая и правая рука одного организма.

– Как это?

– Ну, Система и Фабрика технически делают одно и то же.

– Технически – может быть. Только мы информацию охраняем, а кракеры воруют. Цели-то разные.

– А ты представь: что если Система и Фабрика – порождение чьей-то единой воли? Левая рука крадет, правая охраняет...

Не переставая грести, я задумался над ее словами. А что? Поверить трудно, но и совсем исключать нельзя. В самом деле: если бы меня, конвертора Системы, спросили, как моя фирма организована – я бы не знал, что ответить. Слишком уж огромна эта организация и слишком много информации держит в тайне. А я – лишь маленький муравей, тупо выполняющий указания. И что творится там, наверху – понятия не имею.

– Но тогда это же просто фантастический бизнес, – восхитился я. – Заставь обе стороны бегать наперегонки, и можешь задирать планку до бесконечности. Держи между ними баланс – и цены никогда не обвалятся...

– Именно это и заметил дед, пока двигал проект Системы. Ведь Система – это частный капитал, сросшийся с государством. А у частного капитала только одно на уме. Ради прибыли он готов на все. Даже если на вывеске у него «защита информации» – это все слова. Постепенно дед понял, что если он там останется, все будет еще ужаснее. Технологии по улучшению мозга превратят жизнь людей в кошмар. Нужно, чтобы их сдерживали какие-то тормоза. Но никаких тормозов ни у Системы, ни у Фабрики нет. Потому он и ушел из Проекта. Как ни жалко тебя и других конверторов – продолжать исследования нельзя. Иначе появятся новые жертвы.

– И ты все это знала с самого начала? – спросил я ее.

– Да, – ответила она, немного поколебавшись.

– Что же ты сразу не сказала? Мы бы и в этой каше не очутились, и время бы сэкономили.

– Но я хотела, чтобы дед объяснил тебе все как следует, – сказала она. – Мне бы ты не поверил.

– Да уж... – согласился я. Расскажи мне семнадцатилетняя пигалица про Третью Цепь и бессмертие – я бы точно принял ее за сумасшедшую.

И тут моя рука наткнулась на что-то твердое. Занятый своими мыслями, я не сразу понял, что это значит. И лишь через пару секунд сообразил: стена. С грехом пополам мы наконец-то переплыли бездонное озеро.

– Прибыли, – сообщил я.

Она подплыла ко мне и тоже уперлась в стену. Свет фонарика за нашей спиной напоминал крохотную звездочку в черном небе. Мы отследили, куда он светит, и переместились метров на десять вправо.

– Это здесь! – сказала она. – В полуметре над водой должна быть дыра.

– А ее не затопило?

– Не может быть. Уровень воды всегда одинаковый. Не знаю, почему, но это так. Ни на сантиметр не меняется.

Осторожно, стараясь не уронить в воду вещи, я достал из узелка фонарь и, держась рукою за стену, осветил скалу над собой. Стену залило ослепительным желтым светом, и пришлось подождать, пока привыкнут глаза.

– Нет здесь никакой дыры...

– Попробуй правее, – предложила она.

Задрав фонарик над головой, я обшарил стену лучом, но дыры не обнаружил.

– Точно правее? – засомневался я.

С момента, когда мы остановились, холод начал пробирать до мозга костей. Мышцы одеревенели, губы шевелились с трудом.

– Точно. Попробуй еще.

Весь дрожа, я двинулся вправо. И вдруг мои пальцы нащупали странный предмет. Нечто плоское и круглое. Словно кто-то впаял в скалу огромную грампластинку. Уже на ощупь было понятно, что это не просто выступ в скале. Я посветил фонариком.

– Барельеф! – воскликнула толстушка.

Говорить я уже не мог, и поэтому просто кивнул. Действительно, прямо в скале был выбит барельеф – точно такой же, как у входа в Святилище. Две мерзкие рыбы с когтями вместо плавников обнимают мир, кусая друг друга за хвосты. Диск с барельефом на две трети выступал над водой. Этот барельеф, как и прежний, был изготовлен очень искусно. Не сомневаюсь: кто-то угрохал кучу времени и сил, чтобы выполнить столь тонкую работу в таких нечеловеческих условиях.

– Это выход, – объявила толстушка. – Похоже, такая картинка есть у каждого входа и выхода. Смотри выше!

Я посветил вверх, но скала утопала во тьме. Обнаружив над диском небольшой выступ, я ухватился за него и, подтянувшись на одной руке, пригляделся. Ничего не увидел, зато лицо обдало воздухом. Из невидимого отверстия вырывался слабый ветер с запахом гнили. Упершись коленями в скалу, я подтянулся еще выше и забрался на выступ.