Гордость и гордыня

Наконец они увидели дом посреди сада, спускающегося к самой дороге; живая изгородь из лавров, зеленый заборчик — все указывало, что они достигли цели своего путешествия. B дверях показались мистер Коллинз и Шарлотта, экипаж остановился у калитки, за которой короткая усыпанная гравием дорожка вела к дому. Все счастливо заулыбались и закивали друг другу. Миссис Коллинз приветствовала подругу с живейшей радостью, и Элизабет, встретив таком радушным прием, окончательно убедилась, что не напрасно решила навестить Шарлотту. Она тут же заметила, что женитьба ничуть не изменила манер ее кузена — его церемонная учтивость ни на моту не утратила напыщенности, и он на несколько минут задержал ее у калитки, осведомляясь о здравии ее родителей, а также всех сестер и выслушивая ответы. Затем без дальнейших проволочек они, после того как он пригласил их полюбоваться крыльцом, были проведены в дом, где, едва они вошли в гостиную, он вновь церемонно приветствовал их под своим скромным кровом и слово в слово повторил вопрос жены, не котят ли они перекусить после дороги.

Элизабет приготовилась узреть мистера Коллинза во всем его великолепии и не могла не заметить, что, обращая их внимание на изящные пропорции комнаты, вид из окон и меблировку, он постоянно обращался к ней, словно желая дать ей почувствовать, чего она лишилась, отказав ему. Однако, хотя все выглядело очень аккуратными уютным, она не смогла утешить его хотя бы вздохом сожаления, а, напротив, изумлялась, что ее подруга способна сохранять веселым вид при таком спутнике жизни. Когда мистер Коллинз изрекал что-нибудь, что могло бы сконфузить его супругу, Элизабет невольно взглядывала на Шарлотту. Раза два она как будто заметила легкую краску стыда на ее щеках. Но чаще Шарлотта благоразумно пропускала его слова мимо ушей. После того, как они просидели в гостином достаточно долго, чтобы полюбоваться каждым предметом мебели в ней, начиная от буфета и кончая каминной решеткой, а также подробно рассказать о дороге и о том, что поделывали в Лондоне, мистер Коллинз пригласил их прогуляться по саду, весьма обширному, отлично спланированному, уходом за которым он занимался самолично. Работа в саду была одним из его самых похвальных удовольствий, и Элизабет могла только восхищаться невозмутимым выражением, с каким Шарлотта говорила, как оно полезно для здоровья, и призналась, что всячески поощряет мужа. Там, водя их по всем продольным и поперечным дорожкам и почти не давая им времени произнести похвалы, которых он требовал, мистер Коллинз описывал все открывавшиеся оттуда прелестные виды с таким педантичным тщанием, что от красоты не оставалось ничего. Он перечислял все луга в каждом направлении и мог сказать, сколько деревьев в самой дальнем рощице. Однако виды, открывавшиеся из его сада, да и все прочие, какими могли похвастать графство, да и страна, не шли ни в какое сравнение с видом на Розингс в просвете между деревьями парка почти прямо напротив его дома. Здание было красивое, в новомодном стиле и удачно расположено на пригорке.

Из сада мистер Коллинз намеревался провести их по двум его лугам, но барышни, чьи башмачки не годились, чтобы гулять по заиндевелом траве, пошли назад, и с мистером Коллинзом остался только сэр Уильям. Шарлотта провела сестру и подругу по всему дому, возможно, радуясь случаю показать им его без мужа. Он был невелик, но хорошо построен и удобен. И все было прилажено и расположено с практичностью и изяществом, в которых Элизабет узнала руку Шарлотты. Когда можно было забыть о мистере Коллинзе, дом действительно дышал уютом, и по явному удовольствию, которое в нем черпала Шарлотта, Элизабет заключила, что мистер Коллинз бывает забыт довольно часто.

Она уже узнала, что леди Кэтрин все еще не отбыла в столицу, о чем было вновь упомянуто за обедом, когда мистер Коллинз, присоединившись к ним, объявил:

— Да, мисс Элизабет, вы будете иметь честь увидеть леди Кэтрин де Бэр в ближайшее воскресенье в церкви, и мне незачем упоминать, каким восторгом вы преисполнитесь. Она — сама благосклонность и снисходительность, и я не сомневаюсь, что после окончания службы она удостоит вас частичкой своего внимания. Я могу без колебаний сказать, что она будет включать вас и мою сестру Марию в каждое приглашение, которым почтит нас, пока вы будете гостить тут. Ее обхождение с моей любезной Шарлоттой — само очарование. Мы обедаем в Розингсе дважды в неделю, и нам никогда не приходится возвращаться домой пешком. Для нас закладывают экипаж ее милости. Мне следовало бы сказать «один из экипажей ее милости», ведь у нее их несколько.