Норвежский лес

— Здорово, — сказал я.

Расставшись с Мидори, я по пути домой стал было читать в метро купленный на станции ежемесячник, но вскоре понял, что ни желания читать что-то подобное у меня не было, ни понять из прочитанного я ничего не мог. Просматривая страницы этой бессмысленной газеты, я сосредоточенно размышлял о том, что же со мной будет дальше и как изменится окружающий меня мир. Казалось, что мир вокруг меня то и дело весь сотрясается.

Я вздохнул и закрыл глаза. Я нисколько не жалел о том, что произошло в этот день. Я был уверен, что случись мне прожить этот день заново, и я вел бы себя точно так же.

Я опять бы изо всех сил обнимал Мидори на крыше под дождем, опять промок бы, точно окаченный водой из ведра, опять кончил бы под ее пальцами в ее постели. Я нисколько в этом не сомневался.

Мне нравилась Мидори, и я был безумно рад, что она вернулась ко мне. Казалось, что с ней вдвоем моя жизнь может стать лучше.

Разве она не была, как она сама же говорила, реальной дышащей женщиной, и разве она не отдавала свое горячее тело в мои объятия?

Я только и делал, что подавлял сильнейшее желание раскрыть тело Мидори и погрузиться в его жар. Для меня было бы совершенно невозможно остановить ее руку, держащую мой член.

Кто посмеет остановить это, когда я столь отчаянно этого желаю? Да, я любил Мидори. И я понимал это еще намного раньше. Я всего лишь долгое время пытался уйти от этого вывода.

Проблема была в том, что я не мог объяснить Наоко такого поворота событий. Неизвестно, как оно было бы в другое время, но сейчас я не мог сказать Наоко, что я полюбил другую девушку. И Наоко я тоже любил. Я без сомнения любил Наоко, пусть и странно искаженным в ходе каких-то процессов образом, и очень много места оставалось свободным внутри меня для нее.

Все, что я мог сделать, это написать Рэйко искреннее письмо и обо всем в нем рассказать. Вернувшись домой, я сел на веранде и выстроил в голове несколько фраз, глядя на поливаемый дождем сад. Затем я сел за стол и стал писать письмо.

«Для меня самого очень тяжело, что такое письмо, искреннее письмо, в котором я рассказываю обо всем, мне приходится писать вам», писал я в первых строках. Затем я вкратце написал о наших с Мидори отношениях до настоящего момента и о том, что произошло между нами сегодня.

"Я всегда любил Наоко и сейчас также неизменно люблю. Но все решается тем, чем является то, что существует между мной и Мидори. И у меня такое чувство, что я не смогу этому противиться и уйду, подталкиваемый им.

То, что я чувствую по отношению к Наоко, это устрашающе тихая, нежная и светлая любовь, а к Мидори я испытываю чувства совсем другого рода. Это то, как я стою, хожу, дышу, и как бьется мое сердце. И это потрясает меня. Я не знаю, что мне делать, и я в сильном смятении.

Я нисколько не собираюсь оправдываться, но я ведь жил всегда честно и никому не лгал. Но мне совершенно непонятна причина того, почему мне приходится метаться по этому лабиринту. Как мне поступить? Мне не с кем больше посоветоваться, кроме вас."

Я приклеил марку срочной доставки и вечером того дня опустил письмо в почтовый ящик.

Ответ от Рэйко пришел спустя пять дней.

"Прежде всего хорошие новости.

Похоже, что Наоко становится лучше быстрее, чем я ожидала. Один раз я даже разговаривала с ней по телефону, и речь ее была вполне осмысленной. Она сказала, что, может статься, скоро вернется сюда.

Теперь о тебе.

Я считаю, что воспринимать все настолько серьезно, это неправильно. Это же здорово, когда кто-то кого-то любит, и если любовь эта от души, то никто не мечется по лабиринтам. Поверь в себя.

Советы мои весьма просты. Во-первых, если ты так очарован этой Мидори, то совершенно естественно для тебя влюбиться в нее. Это может сложиться хорошо, а может и не сложиться. Любовь такова изначально. Это естественно, влюбившись в кого-то, отдаваться этому целиком. Я так считаю. Это ведь тоже один из обликов душевности.

Во-вторых, будешь ли ты заниматься сексом с Мидори или нет, это только твоя проблема, и здесь я тебе ничего сказать не могу. Поговорите вдвоем с Мидори и постарайтесь прийти к решению, которое вас устроит.

В-третьих, пусть Наоко пока об этом не знает. Если сложится так, что нельзя будет чего-то ей не рассказать, давай тогда с тобой вместе поищем пути для этого. Так что пока с Наоко об этом молчи. Оставь это все мне.

В-четвертых, до сих пор ты был для Наоко надежной опорой, и пусть даже ты перестал испытывать к ней любовные чувства, ты очень многое можешь для нее сделать. Так что не думай обо всем так серьезно.