Сама невинность

И тут Айлин поняла, что выход прямо у нее под носом! Она украдет присланный Ранульфом выкуп, прежде чем деньги попадут в Гвинфр. Достаточно хорошей лошади, чтобы Айлин де Варенн отправилась куда глаза глядят и стала хозяйкой лучшего борделя во всей Англии.

Лондон! Она поедет в Лондон! Там Мэрин никогда ее не найдет! Посчитает, что Ранульф де Гланвиль обманул его, и истерзает Элинор, прежде чем прикончить, так что Айлин одним ударом убьет двух зайцев: отомстит и получит золото.

Щеки Айлин разгорелись, а сердце бешено колотилось от возбуждения.

– У тебя вид кошки, только что поймавшей воробушка, – заметил Мэрии, – О чем размышляешь, моя прелестная сука?

– О том, как Эшлин будет разорен, а все его обитатели, которые были так несправедливы ко мне, умрут с голоду, когда Ранульф де Гланвиль продаст скот, чтобы выручить жену, – солгала она, прямо глядя в его темные глаза. – Туго им придется. Ни шерсти на продажу, ни молока, ни мяса. Как они смогут пополнить запасы? Купить семена? – Она злобно расхохоталась. – Ранульф де Гланвиль сто раз пожалеет о том, что все отдал за благочестивую супругу, когда крепостные станут проклинать его имя! Я прихожу в восторг при одной мысли об их печальной участи!

Это был тот редкий случай, когда Айлин не лгала. Интересно, отомстит ли Ранульф своей жене. И кто кого прикончит: он Мэрина или наоборот? Что же, не важно, главное, что она, Айлин, в конце концов восторжествует.

– У тебя поистине черное сердце, моя прелестная сука, – бросил Мэрин. – Что-то давно я не вставлял стрелу в твой колчан, Айлин. Твое коварство вызывает во мне неудержимое желание. – Резко повернувшись к Элинор, он приказал:

– А вам пора подняться к себе, госпожа. Не ждите меня, я приду поздно. – И ехидно усмехнулся, зная, что сумел уколоть Айлин.

– И пусть тебя не тревожит шум, доносящийся из моих покоев, – поддакнула та. – В моей постели господин не знает удержу.

– Как и все остальные мужчины, насколько я слышала, – съязвила Эльф и, поднявшись, с поклоном покинула зал. Мэрин Ап-Оуэн негромко рассмеялся.

– Ну и злючка! – восхищенно заметил он. – Клянусь святым распятием, хотел бы я оказаться между ее разверстыми бедрами!

– Думаешь, я поверю, что ты уже не пил из этого колодца? – прорычала уставшая притворяться Айлин. – Будто уж ты не брал ее снова и снова с тех пор, как привез в Гвинфр и поселил в своих покоях! Правда, она притворяется сущим ангелом, но боюсь, что давно лишилась святости, пожив рядом с тобой. А то, что ты отродье самого дьявола, известно всем.

– Ты совсем не знаешь меня, прелестная сука, – со зловещим спокойствием откликнулся Мэрии, – если воображаешь, что я способен покрыть себя позором, обесчестив пленницу. Не все женщины похожи на тебя, Айлин, хотя многие до некоторой степени обладают чертами твоего характера. Но Элинор де Монфор порядочна и добродетельна.

– Ты любишь ее! – взвилась Айлин.

Несколько долгих мгновений Мэрии сверлил ее испытующим взглядом. Потом бесстрастно улыбнулся. Нет, он не откроется этой твари, которая смеет поносить его даму. Никогда и ни к кому Мэрин не испытывал столь чистого чувства, как к Элинор де Монфор, и не загрязнит его, поведав подлой ведьме, что кроется в его сердце.

– Пойдем, моя прелестная сука, – велел он, вставая. – У тебя есть много других способов позабавить меня. По-моему, мое копье давно не протыкало тебя сзади. Кроме того, тебе не помешает хорошая порка. Придется разогреть тебя березовыми розгами. А потом, моя прелестная сука, ты примешь меня в свои жаркие влажные ножны, где так тесно и уютно.

– Она не способна дать тебе то, что даю я, – выдохнула Айлин, едва поспевая за ним.

– Верно, – с улыбкой согласился Мэрии. – Не способна.

Эльф услышала их шаги на узкой лестнице. Визгу Айлин вторил мрачный смех Мэрина. В такие моменты Эльф понимала, как порочен ее похититель. И все же он никогда не обращался с ней плохо. Наоборот, выказывал всяческое почтение. Айлин он третировал, как последнюю шлюху, каковой она, впрочем, и была. Почему? Увы, Эльф слишком неопытна, чтобы ответить. О, сколько же еще терпеть, прежде чем они с Ранульфом снова увидятся?

«Осталось совсем недолго», – думал Ранульф, пересчитывая монеты, привезенные Джоном из Херефорда, где тот продал половину скота. Вторая половина осталась в Вустере. Овец купил епископ, узнавший о беде и заплативший более чем справедливую цену, к великому облегчению Ранульфа. По его мнению, святые отцы частенько пытались воспользоваться отчаянным положением прихожан, но тут этого не случилось.