Мое непослушное сердце

— Если он и дальше будет продолжать в том же духе, кончится тем, что ей потребуется переливание крови.

— Похоже, она не слишком возражает. Некоторые женщины обожают, когда мужчина ставит на них свое клеймо, — возразил Кевин, и что-то в его взгляде заставило Молли покраснеть. Соски знакомо покалывало, а такая реакция вовсе ей не понравилась.

— Зато другие женщины сразу понимают истинное значение подобных действий: жалкая попытка не уверенного в себе человека показать свою власть над женщиной.

— Ну да, разумеется, — усмехнулся Кевин и, одарив ее ленивой улыбкой, направился к двери за остальными продуктами. Выгрузив припасы, он спросил, не хочет ли Молли поужинать в городе. Она отказалась. Кевин искушал ее своим присутствием. На сегодня с нее хватит.

Она направилась к коттеджу, страшно довольная собой.

Солнце висело в небе огромным лимонным кексом, и Дафна вдруг захотела есть.

«Зеленые бобы! — подумала она. — Какой прекрасный гарнир к листьям одуванчика! И сладкая ватрушка с клубникой на десерт!»

Второй раз за сегодняшний день ей в голову лезут фразы из будущей книги. Может, она все-таки сумеет вернуться к работе? Начнет если не писать, то хотя бы исправлять рисунки, как требовала Хелен? Тогда можно будет получить остаток денег.

Молли вошла в коттедж и увидела, что буфет забит продуктами, а холодильник полон. Нужно отдать Кевину должное — он заботится о ней. Сознавая, что снова думает о нем, она попыталась пробудить в себе неприязнь к нему, твердя, что он был и остается пустым эгоистом, помешанным на футболе и спортивных машинах бабником, которому нипочем умыкнуть из дома больную женщину и бессовестно терроризировать се пуделя. Может, все это и правда, но вот доказательств его склонности бегать за юбками она так и не получила. Ни единого.

Ясно только, что он не находит ее привлекательной.

Молли схватилась за голову и издала приглушенный вопль, потрясенная собственной ничтожностью и ненужностью. Потом приготовила роскошный ужин и съела все до крошки.

Вечером она сидела на крыльце, уставясь на блокнот, найденный в одном из ящиков стола. Ну и что такого, если Дафна и Мелисса будут держаться чуть поодаль? В конце концов, это лишь детская книжка. Можно подумать, все гражданские свободы страны зависят от того, насколько близко будут стоять друг к другу крольчонок и лягушка!

Карандаш заскользил по бумаге, сначала медленно, потом быстрее. Однако в блокноте появилось вовсе не то, что задумала Молли. Сама того не желая, она нарисовала стоящего в воде Бенни. Намокший мех лез в глаза. Раскрыв рот, он пялился на Дафну, летевшую в воду с обрыва. Уши буквально струились за ней, расшитый бусинками воротник джинсовой куртки был распахнут, с лап спадали сверхмодные босоножки.

Нахмурившись, Молли вспомнила бесчисленные статьи и рассказы о подростках, погибших или оставшихся парализованными после подобных прыжков в воду, особенно в незнакомых местах. Ничего себе рисуночек для детской книжки!

Молли вырвала лист, смяла и отбросила. Люди, жаждущие писать для детей, не подозревают о подобного рода проблемах.

Вдохновение снова иссякло. Не в силах думать о Дафне и Бенни, она размышляла о Кевине и лагере. Лагерь — наследие семьи Такер, и продавать его — кощунство. Кевин твердит, что ему все тут до смерти надоело, но сейчас здесь просто некогда скучать. Вот если бы тогда ему было с кем поиграть…

И Молли начала фантазировать о том, во что хотел бы поиграть Кевин…

Через некоторое время она решила пройтись к площади и, может быть, ради забавы зарисовать парочку коттеджей.

По дороге Ру подбежал к Шарлотте Лонг и произвел на нее неизгладимое впечатление своим неподражаемым искусством притворяться мертвым. Большинство обитателей коттеджей тоже вышли на вечернюю прогулку. По траве протянулись кружевные длинные тени. Здесь, в Соловьином Лесу, жизнь шла медленнее, чем в большом городе…

Взгляд Молли остановился на беседке.

— Я устрою чаепитие! Приглашу всех друзей, наденем шикарные шляпы, будем есть шоколадную глазурь и говорить: «Ма chere, ты когда-нибудь видела такой пре-е-е-крас-ный день?»

Она уселась на махровую простыню, принесенную с собой, и начала рисовать. Гуляющие парочки то и дело подходили посмотреть, но, поскольку принадлежали к уже исчезающему поколению людей воспитанных, не задавали дурацких вопросов.

А Молли почему-то вспоминала детство, проведенное в летних лагерях. Какое-то смутное подобие идеи зародилось в мозгу, и связано оно было не с чаепитием, а…