Что «если бы только», ты, идиотка? Если бы только он каждую ночь ломишься к тебе в спальню, умоляя передумать и впустить его? Как же, держи карман шире!
Ну неужели он не мог показать, что хотя бы немного интересуется ею? Сама же Молли последние три ночи металась в кровати, не в силах уснуть. Естественно, от всех этих переживаний страдала работа. Только сегодня утром Дафна призналась своей лучшей подруге, Древесной Лягушке Мелиссе, что Бенни выглядит как-то особенно сексуально в модном наряде!
Молли с отвращением отшвырнула блокнот и отправилась на поиски Кевина.
И сейчас приводила в исполнение свой план.
Она нащупала планшир каноэ, проплыла под ним и очутилась в воздушном мешке, чуть ниже корпуса, достаточно просторном для ее головы. Черт, до чего трудно притворяться утопающей! Еще с полчасика таких болтанок в воде — и она вся сморщится подобно сушеной сливе.
Молли знала, как вернуть его интерес. Для этого нужно всего-навсего раздеться. Но она хотела стать для Кевина чем-то большим, а не просто мимолетным увлечением. Она хотела…
Она на секунду задумалась. «Друг», вот нужное слово. Их дружба только завязалась, когда он отдалился от нее и при каждой встрече рычит как медведь. Стоит им переспать — и прежних отношений не вернуть.
Молли снова была вынуждена напомнить себе, что Кевин — никудышный любовник. Да, целуется он изумительно, ничего не скажешь, и действительно спал в ту несчастную ночь, но она уже заметила, что он не эпикуреец. Никогда не смакует еду или вино, не восхищается вкусом вслух, не разбирает меню по строчкам. Ест с удовольствием, не чавкает, умеет пользоваться ножом и вилкой. Пища в его представлении — всего лишь топливо для тела, не более того. Кроме того, сколько энергии вынужден тратить миллионер, спортсмен-профи и к тому же красавец, чтобы совершенствоваться в искусстве любви? Особенно если учесть, что женщины десятками вешаются ему на шею?
Нет, не стоит себя обманывать. Ее сердце жаждет романтики, того самого водоворота чувств, о котором пишут в романах, но она еще не готова продать за это свою душу.
Несмотря на три бессонные ночи, несмотря на дрожь смущения, от которой в самые неподходящие моменты подкашивались ноги, она не хотела мимолетной связи. Ей нужна дружба.
Дружба, напомнила себе Молли.
Она представляла, как выглядят мокрые кроличьи уши, торчащие из-под утонувшего каноэ, когда рядом показалась голова Кевина. Здесь было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица, но, судя по голосу, он был в ярости.
— Почему я был уверен, что отыщу тебя здесь?!
— Я перестала ориентироваться в воде.
— Клянусь, ты самая разболтанная особа, какую я когда-либо встречал! — прошипел Кевин и, грубо схватив ее за руку, рванул вверх. Они медленно всплыли навстречу яркому свету.
День выдался прекрасный. Солнце сияло, и сапфировая вода отражала прелестное пушистое облачко, удивительно похожее на меренги Молли, когда они, конечно, не подгорали.
Единственным мрачным пятном на общем фоне оставался Кевин.
— О чем ты только думаешь, черт побери?! И почему уверяла, что умеешь управлять каноэ, когда заманивала меня сюда?
Молли, рассекая воду, тихо радовалась, что в отличие от него догадалась оставить кроссовки на причале. Но ведь он не знал, чем все кончится!
— А вот и умею! В лагере я катала шестилеток!
— Интересно, сколько из них остались в живых?
— Не понимаю, к чему столько шума. Ты ведь любишь плавать!
— Но не с «Ролексом» на руке!
— Я куплю тебе новый.
— Ну да, как же! Подумать только, я ведь вообще не собирался садиться в каноэ! У меня работы полно. Но каждый раз, когда я пытался что-то сделать, откуда ни возьмись возникала ты и все шло кувырком! То ты воображаешь, что в коттедж ломится грабитель, то не можешь готовить, если перед этим не нырнешь с утеса, И сегодня ты не отстала, пока не уговорила меня побегать наперегонки с твоей паршивой шавкой!
— Ру нужны физические нагрузки, — возразила она.
А Кевину необходимо с кем-то играть.
Весь уик-энд он не давал себе покоя, трудился, как раб на плантации, орудуя молотком, в напрасной попытке заглушить тоскливое нетерпение. Молли страшно боялась, что он вот-вот усядется в машину и навсегда покинет лагерь.
При мысли об этом ей становилось плохо. Она не могла уехать отсюда. Пока не могла. В этом лагере было что-то магическое, бравшее в плен.
Но пока Кевин плыл к корме полузатонувшего каноэ.