Скай О`Малли

— Я слышал, твоя невеста — пленница?

— Была, — ответил Халид. — Я ее купил, но теперь она официально отпущена на свободу. И стала моей женой.

— А мне говорили, что ее обучали для «Дома счастья». Видать, она хороша во всем, раз ты решил взять ее в жены. Халид эль Бей рассмеялся, но внутренне вспыхнул.

— Скай позабыла прошлое, — объяснил он. — Сначала мне показалось забавным обучать такую женщину. Но для жизни в «Доме счастья» она слишком невинна. И я решил жениться на ней и родить с ней сыновей. Но какой уважающий себя отец позволит дочери выйти замуж за Сводника? Скай же, безусловно, принадлежит к высшему обществу, из какой бы страны она ни происходила. Разве это не прекрасный выбор для достижения моей цели?

— С нетерпением жду встречи с твоей невестой, Халид. — Они подошли к дому и через широкие двери вступили в квадратный зал, где их поджидал мажордом Бея.

— Поздравляем вас, господин! Живите долго, и ниспошлет вам Аллах многих сыновей! — воскликнул он, провожая гостей в банкетный зал.

Слуги приняли у мужчин плащи и поднесли им серебряные тазики с розовой водой, чтобы они умыли лица и руки. Освежившись, гости расселись на большие подушки, разложенные у стола.

— Господа, — начал Халид эль Бей, усаживаясь во главе стола, — мне доставляет огромное удовольствие, что вы пришли ко мне. И я хочу разделить свое счастье с вами и дарю каждому из вас на многие ночи наслаждения обученную в «Доме счастья» девственницу. — Он хлопнул в ладоши, и шесть девушек, одетых в яркие шелка, вошли в зал и быстро направились к мужчинам, которым были предназначены.

— Клянусь Аллахом, — провозгласил капитан Джамил, — вот это обхождение! Даже в Константинополе, Халид, я не сталкивался с такими изящными манерами. Я завтра же напишу султану и все расскажу ему.

— Тысяча благодарностей, — беззаботно ответил Халид. Ему больше пришлась по душе реакция других гостей. Глава купеческой гильдии и банкир были, без сомнения, очарованы девушками, а Жан на время потерял дар речи, когда его застенчиво приветствовали на родном языке. На лице муллы играла улыбка — такое Халид эль Бей видел в первый раз! Осману тоже понравилась женщина.

— А где твоя невеста, Халид? — спросил капитан Джамил, внимательно изучив «подарок».

Как будто отвечая на его вопрос, двери банкетного зала растворились, и четыре чернокожих раба в набедренных повязках из красного шелка внесли в зал паланкин. Они осторожно поставили его на пол, и мажордом помог выйти из него даме в вуали и провел к столу.

Ее короткие бледно-лиловые шелковые панталоны напоминали цветом только что распустившуюся глицинию. На ногах — расшитые сиреневатым жемчугом туфли. Бархатная блузка без рукавов украшена золотым шитьем и жемчугом, на руках — золотые браслеты. На шее красовалось жемчужное колье, в ушах жемчужные серьги. Цвета ночи волосы распущены и посыпаны золотой пудрой. Ниже великолепных глаз, подведенных краской, лицо скрывала газовая розовато-лиловая вуаль.

— Господа, моя жена — госпожа Скай мула эль Халид, — представил Бей, снимая с ее лица вуаль.

Гости точно онемели. Все в ней — безукоризненная кожа, глубокие голубые глаза, пухлые красные губы, изящный, слегка вздернутый нос — было превосходно. Наконец банкир обрел дар речи.

— Друг мой, Халид, у меня четыре жены. Но если их красоту сложить воедино, она все равно не сравнится с прелестью твоей невесты. Ты чертовски везучий человек!

Халид эль Бей счастливо рассмеялся.

— Спасибо, Мемхет. Твои комплименты радуют меня.

Слуги начали вносить дымящиеся блюда, наполнять золотые бокалы ледяными напитками, из-за ширмы раздались звуки музыки. Зажаренного целиком барашка подали с шафрановым рисом, луком, зеленым перцем и помидорами. Поставили на стол чаши с йогуртом, розовыми, зелеными и черными оливками, чищеными фисташками, горячий хлеб, жареных голубей в гнездах из водяного кресса. По мере того как пьянящие напитки начинали действовать на гостей, они становились шумнее и раскрепощенное, мужчины принялись кормить своих хихикающих подруг.

С правой стороны от Халида сидел мулла, слева — Скай, дальше — капитан Джамил, не отрывавший глаз от невесты.

— Какая жалость, — бормотал он себе под нос, так что было слышно только ей, — какая жалость, что Халид решил оставить тебя себе. Он бы мог здорово продать твои прелести. Я сам бы заплатил королевскую цену, чтобы первым обладать тобой. Что ж, приятно сознавать, что и у Алжирского Сводника есть слабость.