Устрицы под дождем

– Так что я должна делать? Сейчас! И когда я буду свободна?

– Свободна? – Константин Сергеевич пожал плечами. – Ну, смотря в каком смысле… вы, в общем-то, свободны… а делать… Сейчас за дверью сотрудники милиции ждут, когда вы готовы будете дать показания… Вы готовы?

– Показания?

Оля не совсем понимала, что от нее хотят.

– Вам надо будет ответить на их вопросы. Максимально честно и искренне. Вы ведь уже все рассказывали доктору, который лечил вас, как только вы сбежали.

– Рассказывала, – сказала Оля и подумала: «Не надо было».

– Им эти все подробности пока не нужны. Это не официальный допрос. Просто вы поможете найти вашего похитителя. Договорились?

Оля улыбалась. И молчала.

– Договорились? – переспросил Константин Сергеевич. – А я послежу, чтобы они не слишком вас утомили.

Сотрудники милиции оказались двумя пожилыми мужчинами в мятых пиджаках и с усами. У одного они были черные и пушистые, а у второго короткие и колючие.

Тот, у которого были черные и пушистые, подвинул кресло к Олиной кровати и сел.

С короткими и колючими огляделся вокруг и присвистнул. Сделал вид, что не поймал неодобрительный взгляд Константина Сергеевича.

Первый расспрашивал Олю про дом.

– Найти не смогли бы?

– Нет, – кивнула Оля. – Вряд ли.

Он спрашивал: ну кирпичный дом или деревянный?

Оля не знала. Как определить, что находится под краской?

Сколько этажей, какие окна?

Два этажа и подвал. Обычные окна. В подвальной ее комнате – очень маленькие.

Она однажды хотела из него вылезти – невозможно. Это когда она бумагу ела. Размачивая слюной.

Крыша мягкая кровля или металлочерепица? А у соседей какие крыши?

Обычная крыша. Зеленоватая такая. А крыши соседей не видно было. Сосны.

Сколько она шла до того места, где ее нашли?

Оля не шла. Она бежала. Всю жизнь, наверное.

А конкретнее? Час? День?

Она не знала.

Приходили в дом люди?

Нет, никогда никого.

Она не знает, кто ему звонил. Ему все время все звонили.

Она помнит, что было написано на пакетах с едой, которую он привозил. Она может им написать тоже.

Она не знает его имени. Он хотел, чтобы она назвала его Дедушкой. Он говорил, что сделал и пережил за свою жизнь столько, сколько другим для этого потребовалось бы десяток жизней.

Он ничего не говорил про работу. Про сотрудников – говорил. Что они воры и идиоты. Нет, конкретнее нет.

Обычная внешность. Не очень высокий. Нет, не как доктор, доктор высокий. А Дедушка… ну, тот человек… не очень высокий…

Нет, на вас он совсем не похож. Ну, разве что ростом. И у него нет усов. Он очень за собой ухаживает. Он бреется каждое утро.

Фоторобот? Хорошо.

Константин Сергеевич говорит, что они привезут ее.

Какие книги он читал? Какие журналы? Им важна каждая мелочь. Марка его телефона?

Черненький такой, и крышка открывается, как у духовки.

У него много машин. И он все время новые покупал. Да, все время. Разные.

Нет, в марках она не разбирается.

Да, она слышала все эти названия, но сказать где какая – не может. Больше всего ему нравилась такая большая, черная.

Нет, он никогда не упоминал, где живет.

Наверное, он русский. Да, точно, русский. Вы? Не знаю, наверное, русский. Нет? Извините, тогда не знаю.

А вам не интересны цифры, которые написаны на черной машине, номер? Конечно, помню.

И буквы тоже. Очень Быстро Приехал. Значит – ОБП.

Константин Сергеевич сказал, что Оля устала, что на сегодня хватит.

Усатые были довольны. Они выбежали из комнаты почти вприпрыжку.

Константин Сергеевич пошел их проводить.

Оля осталась одна.

Воспоминания, одно за другим, заполняли ее мысли.

Очень Быстро Приехал. ОБП.

Опять Без Подарков. ОБП.

Оля Будет Плакать.

Это когда он уезжал. Когда она видела его в последний раз. Когда что-то случилось…

Что-то случилось, раз он бросил ее умирать. Что? И что сейчас? Он один… Он приезжает в их дом?

Или сидит там все время, ждет ее, Олю?

Нет, кто угодно, только не Дедушка.

32

– Где Наташа? – спросил Константин Сергеевич дежурную няню, сделав на ее доске ход Д1Д5 белыми.

– У Ангелины Петровны, – ответила дежурная.