Сапожник сшил ей новые туфли и пару сапожек. На случай мокрой погоды полагались патены, специальные деревянные колодки, надеваемые на туфли. Сапожник сделал ей изящный маленький футляр для иголок" помещавшийся в красивый чехол из лайки, куда клались ножницы.
У Розамунды почти не было драгоценностей, но, зная, как любят придворные дамы украшения, она уложила все, что имелось: небольшую нитку жемчуга, с которой свисал золотой с жемчугом крестик, принадлежавшие ее матери и бабушке, подаренную Оуэном в честь пятой годовщины их свадьбы серебряную с малахитом брошь, еще одну, материнскую, из красной яшмы, три кольца – с жемчугом, с ониксом в серебре и красивым гранатом в золоте. И тут она вспомнила про небольшую брошь с изумрудами и жемчугом, присланную Достопочтенной Маргарет Филиппе. Ее дочь слишком молода, чтобы носить драгоценности, а мать короля умерла несколько месяцев спустя после смерти сына. Никто ничего не узнает, а брошь прекрасно подойдет к ее зеленому платью. Поэтому Розамунда захватила и ее.
Было решено, что ко двору Розамунду будет сопровождать Энни, молодая служанка, которую Мейбл очень любила.
– Я слишком стара, дорогая девочка, чтобы ехать с тобой, – сказала она. – Должен же кто-то заботиться о детях!
А кто лучше меня присмотрит за ними! Я сама обучала Энни, и она сумеет тебе угодить. Я не всегда буду рядом с тобой, Розамунда, кто-то должен меня сменить.
– И не вздумай меня покидать! – расстроилась Розамунда. – Впрочем, ты права. Лучше взять с собой женщину помоложе. Сама знаешь, как тяжела придворная жизнь. Если королева возьмет меня к себе, мне не позволят ложиться, пока ее величество не окажется в постели.
Розамунда постаралась подготовить дочерей к разлуке.
Филиппа больше других интересовалась, когда вернется мать.
Бэнон все спрашивала, привезет ли ей что-нибудь мать. Бесси была слишком мала, чтобы понимать, что происходит.
– У королевы есть маленькая дочка? – спрашивала Филиппа.
– Нет, у нее пока нет детей.
– Ты ведь не надолго уезжаешь, мама, правда? – допытывалась Филиппа, поворачивая к ней маленькое личико, с которого сияли глаза Оуэна.
– Я совсем не хочу ехать, – искренне объяснила Розамунда, – и не поехала бы, но ни один верный подданный не смеет ослушаться приказа королевы, детка.
Она нежно пригладила волосы дочери.
– Я куда с большей радостью осталась бы с моими девочками. Терпеть не могу суеты и шума, но, боюсь, придется ехать, дорогая.
– Но мы только что потеряли папу и не хотим терять тебя, – пояснила Филиппа.
– Ты не потеряешь меня, малышка, а без меня за тобой присмотрит Мейбл. Моя мама умерла, когда мне было три года. Я почти ее не помню. Мейбл стала мне второй матерью, и, можешь быть уверена, она станет хорошо о вас заботиться. И обещаю, что буду писать.
Филиппа обняла мать и, взяв сестер за руки, увела. Розамунда тяжело вздохнула.
– Ни один ребенок не любит расставаться с матерью, – заметила Мейбл. – Но ты не должна волноваться. Я буду рядом с ними, как была с тобой, а Эдмунд займется Фрайарсгейтом.
Она нежно погладила Розамунду по руке.
– А что, если нагрянет дядюшка Генри? – разволновалась та. – Украдет Филиппу и выдаст за своего мерзкого сыночка! О, мне не хочется покидать девочек!
– Кухарка утверждает, что твой дядя нездоров и у него полно неприятностей с его распутной женушкой, – напомнила Мейбл. – Эдмунд не позволит никому пальцем прикоснуться к малышкам. Прекрати тревожиться попусту и собирай вещи. Твой эскорт прибудет через два дня.
Розамунда снова вздохнула.
– Думаю, ты права, как всегда, дорогая Мейбл. Не стоит изводить себя мрачными мыслями. Но я все равно предпочла бы никуда не ехать.
На следующий день во двор въехал Хепберн из Клевенз-Карна и, спешившись, дерзко направился в зал, где сидела Розамунда, занятая чисткой драгоценностей. Заслышав шаги, она растерянно вскинула голову, но не поднялась, пока не положила украшения в бархатный мешочек, – Милорд Хепберн Что привело вас сюда.
– Это правда? – воскликнул он вместо ответа.
Она сразу поняла, что он имеет в виду, но все же спросила:
– Что именно, милорд?
– Вы снова овдовели? – продолжал он, прекрасно понимая, что она притворяется. Может, кокетничает? Нет, только не Розамунда. Ее поведение лишь означает, что она его боится.
Он немного смягчил тон:
– Мне сказали, что сэр Оуэн стал жертвой несчастного случая. Знай я об этом раньше, скорее прибыл бы сюда, чтобы выразить вам свои соболезнования.