Он поднял кубок, приветствуя пару, сидевшую за раскладным столом чуть пониже коронованных особ.
Весь зал встал, словно по команде. Собравшиеся поднимали чаши и кричали в один голос:
– Долгой жизни и много детей!
Розамунда, залившись краской, сжала руку Оуэна.
– Боюсь, Хэл проиграл пари, – пробурчал Ричард Невилл, сидевший на дальнем конце стола.
– Но и ты его не выиграл, – тихо заметил Оуэн Мередит, услышавший замечание Невилла. – Мастер Брендон, вы принесете все ставки графине Ричмонд и скажете, что это пожертвование от друзей принца Генри в пользу бедных. И на будущее постарайтесь вести себя поосторожнее в подобных играх.
– Все будет сделано так, как вы велели, сэр Оуэн, – заверил Чарлз, почтительно наклонив голову.
Но Ричард Невилл, очевидно оскорбившись, не желал успокаиваться.
– Это вам следует быть поосторожнее, Мередит! – прорычал он. – В тех местах, куда вы отправляетесь, моя семья имеет неограниченную власть!
– Вы вели себя бесчестно, сэр. Будьте благодарны, что я ни словом не обмолвлюсь об этом вашему отцу, который, можете не сомневаться, немедленно отправил бы вас домой, – резко ответил сэр Оуэн. – И только потому, что я не желаю чернить доброе имя Розамунды, воздержусь от того, чтобы задать трепку, которая вам настоятельно необходима.
И не смейте мне угрожать. Лучше объясните, как у вас хватило духу подбивать будущего короля Англии на столь низкие поступки?
Ричард Невилл открыл было рот; Но Брендон яростно прошипел:
– Помолчи! Тому, что мы пытались сделать, нет прощения, и я знал это, когда согласился судить пари. Сейчас мы получили то, что заслужили! А вы, сэр Оуэн, покорнейше прошу, уж извините нас.
– Ваши извинения приняты, мастер Брендон, – спокойно кивнул Мередит.
– Что тут происходит? – встревожилась Розамунда.
– Ничего особенного, любимая, – заверил Оуэн.
– Сэр, если вы намерены обращаться со мной, как с безмозглым и хилым цветочком, боюсь, мы вряд ли поладим. Так из-за чего эта ссора? – допытывалась Розамунда.
– Мы держали пари, сможет ли принц Хэл совратить вас или нет! – злорадно выпалил Ричард Невилл. – Вы такая невинная маленькая простушка, леди, что ему бы это не составило труда.
К общему удивлению, Розамунда громко рассмеялась:
– А вы, сэр, просто дурак, если посчитали, что одного лишь обаяния принца Генри достаточно, чтобы похитить мою добродетель! Сельские девушки умны по-своему! Мы, конечно, не отличаемся знанием света, но обольщение есть обольщение, кто бы его ни затеял, принц или пастух! Хотя, должна согласиться, что речи принца куда более цветисты. – Она снова рассмеялась и, словно вспомнив что-то, добавила:
– Кстати, когда ваш отец будет гадать, почему я больше не посылаю своего жеребца к его кобылам, передайте ему наш разговор. Я знаю, что он надеялся вырастить добрых боевых коней от моего Отважного. Какая жалость!
И, улыбнувшись нареченному, девушка во всеуслышание попросила:
– Пожалуйста, уведите меня из зала, сэр. Я нахожу, что здесь очень плохо пахнет!
Оуэн без единого слова поднялся и проводил ее к выходу, улыбаясь и кивая на доносившиеся со всех сторон поздравления. Только оказавшись за дверями, он повернулся к Розамунде и с усмешкой заметил:
– Я и забыл, какой сообразительной и свирепой ты можешь иногда быть, любимая.
– Разумеется, я казалась тихой серой мышкой все эти месяцы, что провела при дворе, – согласилась она, – потому что в таком окружении просто не была в себе уверена.
Но теперь, когда я собираюсь вернуться, снова могу стать собой! Надеюсь, я вам нравлюсь такой, какая есть, сэр, ибо вы в любом случае ничего не сумеете поделать.
Оуэн остановился и сжал ее лицо ладонями.
– Ты пришлась мне по душе с самой первой встречи, Розамунда Болтон. Я лишь не ожидал, что когда-нибудь стану тебе кем-то большим, чем другом.
Взгляды их скрестились, и Розамунда очень тихо прошептала:
– Но теперь.., теперь мы будем едины…
– Завтра мы подпишем бумаги, – вторил он.
– И я очень этому рада, – храбро сообщила она. Ее сердце снова забилось, и во рту пересохло.
– Вы флиртуете со мной, мадам? – осведомился он и, не в силах совладать с собой, припал к ее полным спелым губкам.
У Розамунды перехватило дыхание, но она все же смогла кокетливо ответить:
– Ах, сэр, разве это не очевидно? Только, боюсь, у меня это плохо получается.
– Наоборот, – простонал он, – слишком хорошо.