Новая любовь Розамунды

— Значит, Хэл теперь не скучает и вряд ли обратит внимание на то, что я не откликнулась на его приказ, — задумчиво произнесла Розамунда.

— Рано или поздно тебе все равно придется туда поехать, — возразил Том. — И я поеду с тобой, моя милая. Я ведь не настолько глуп, чтобы доверить твою судьбу его величеству! — добавил он с кривой усмешкой.

Каждый день приносил в Фрайарсгейт очередные новости. Король без приключений достиг своих владений в Кале. Его тепло приветствовали горожане. Но внезапно обнаружилось, что Англия со своим войском осталась единственной порой «Священной лиги». Престарелый тесть Генриха Тюдора заявил, что из-за плохого здоровья не рискует покидать пределы Испании. Дескать, он слишком стар и слишком безумен, чтобы махать мечом. Но те, кто достаточно хорошо знал Фердинанда, повторяли в один голос, что этот старый скряга не потратит и гроша на войну, если кто-то готов воевать за него. Венеция не прислала ни одного солдата, и по городу ходили слухи, что сам папа охладел к своему детищу, поскольку никто не собирался отвоевывать для него вожделенные Прованс и Дофин. Император Священной Римской империи отправил несколько отрядов наемников, но и они теперь состоят на жалованье у Англии. Однако его дочь Маргарита Савойская ведет себя на редкость вызывающе и поливает французов грязью, заявляя на весь свет, что чувствует себя в безопасности под английскими стрелами.

В конце июля англичане покинули Кале и начали вторжение на территорию Франции. Первая стычка произошла при Сент-Омере. Англичанам сопутствовала удача, и это значительно повысило боевой дух в войсках. Первого августа англичане взяли в кольцо Туркуэн. На десятый день осады в королевскую ставку явился герольд и привез ультиматум королю Генриху Тюдору от его зятя, старого союзника Франции, короля Якова Шотландского. Англичане должны немедленно снять осаду с Туркуэна и покинуть территорию Франции. И вообще лучше им убраться домой. Яков Стюарт предупреждал молодого и честолюбивого короля Англии, что пойдет на него войной, если тот не прекратит вторжение во Францию.

Генрих ответил коротко и недвусмысленно:

— Этот шотландец тронулся умом, если смеет говорить с королем Англии в таком тоне! Передайте ему, что еще не родился тот шотландец, который заставил бы меня изменить решение!

По мере того как росла его аудитория, Генрих продолжал раздувать в себе то, что считал праведным гневом на своего зятя, якобы предавшего союз, заключенный благодаря браку с его сестрой.

— Отправляйся к своему хозяину, — велел он герольду, — и скажи, что, если ему хватит духу начать вторжение, я сделаю так, что он будет жалеть об этом до конца своих дней! Англичане умеют давать отпор непрошеным гостям!

Генрих Тюдор не сомневался, что жена, назначенная регентом в его отсутствие, при поддержке его военачальников сумеет справиться с любой попыткой Шотландии ударить ему в тыл. А значит, сам король может свободно идти к своей цели на континенте.

Шестнадцатого августа на поле у деревни Гвингейт сошлись французская и английская армии, примерно равные по силам. Англичане захватили французов врасплох, моментально перестроившись в боевые порядки. Они разметали войско неприятеля, отдельные отряды пришли в замешательство, перестав понимать, где свои, а где чужие. Это породило панику. Французы позорно бежали с поля боя, бросая знамена, оружие и, как это ни странно, рыцарские шпоры. Англичане бросились преследовать их и одержали безусловную победу. Позднее это сражение получило название «Битва шпор». После одержанной победы англичанам не составило труда взять Туркуэн. Генрих победным маршем прошествовал в Лилль, ведя за собой свое войско. В Лилле он нанес светский визит Маргарите Савойской. Его приняли с подобающими почестями, а он очаровал всех присутствующих, играя на всех музыкальных инструментах, какие нашлись во дворце, демонстрируя удивительную меткость стрельбы из своего серебряного арбалета и танцуя до упаду всю ночь напролет, до самого рассвета.

Хорошо отдохнув в Лилле, король Англии двинулся дальше и взял в осаду большой укрепленный город Турн. Ни двойные стены, ни девяносто девять башен не помогли французам отразить натиск английских войск. Затем Генрих взял штурмом еще пять городов, и теперь их число равнялось девяти. К осени, когда Генрих VIII возвратился домой, никому из современников уже и в голову не пришло бы с пренебрежением относиться к молодому правителю Англии. Для всех он стал Большим Гарри, и вести о его победах разлетелись по всему миру. Генрих VIII превратился в важную фигуру, с которой нельзя было не считаться.