Новая любовь Розамунды

Патрик встал с кресла, и его собеседник тоже поднялся. Гленкирк оказался значительно выше венецианца.

— Я буду считать ваши слова комплиментом, маэстро Лоредано. Завтра утром вы можете явиться на виллу к послу, чтобы начать портрет Розамунды Болтон. — Граф поклонился сдержанно, но учтиво. — Желаю вам приятно провести день.

— И я вам тоже, — ответил венецианец с большим почтением.

Граф Гленкирк покинул виллу художника и присоединился к ожидавшей его Розамунде. Они вскочили на лошадей и не спеша двинулись обратно к посольству Шотландии. Солнце припекало все сильнее, и Патрик предложил многозначительным тоном вместе насладиться ванной.

Розамунда громко рассмеялась:

— Патрик, я больше не полезу в эту ванну, пока над террасой не устроят навес! Оказывается, наша терраса как на ладони видна из мастерской художника. Он успел нарисовать нас и в ванне, и снаружи. Эти рисунки у меня, но мы должны принять меры, чтобы не компрометировать себя и не позволять ему снова вторгаться в нашу жизнь.

Патрик не знал, смеяться ему или гневаться.

— А ему не откажешь в дерзости, этому Паоло Лоредано! Скажи-ка, Розамунда, тебе приходилось плавать в море?

— Я вообще никогда толком не плавала. В детстве я барахталась в нашем ручье во Фрайарсгейте, но плавать по-настоящему так и не научилась.

— Значит, придется тебя научить, — заключил Патрик. — Сегодня мы отправимся за город. Я знаю, где есть подходящий залив, надежно укрытый от посторонних глаз. А море здесь теплое и ласковое.

— И мы могли бы устроить там обед на природе, — оживилась Розамунда.

— Отличная мысль, моя милая! — согласился граф. Вернувшись к лорду Макдаффу, Патрик и Розамунда застали там предпраздничную суету. Слуги готовились к приему, обещанному графом немецкой баронессе и назначенному на следующий день. Предстояло немало работы. Повар собрал для графа корзинку с провизией, положив туда свежий хлеб, мягкий сыр в восковой оболочке, половинку жареного цыпленка, нарезанную тонкими ломтиками розовую ветчину и тяжелую гроздь зеленого винограда. Приложив к закускам бутылку красного вина, он вручил корзинку своему помощнику, чтобы тот отнес ее графу.

Розамунда поднялась в их апартаменты, чтобы переодеться в более простое и удобное платье. Она выбрала легкую темную юбку и блузку. Энни не было ни видно, ни слышно, но Розамунда отлично справилась со своим туалетом сама. Вошел граф, и они вместе принялись рассматривать наброски, сделанные художником угольным карандашом. Розамунда была изображена обнаженной в ванне, выходящей из ванны и в те моменты, когда вытиралась. Художник запечатлел и графа — одного и в ванне с Розамундой. Последний рисунок заставил ее покраснеть от стыда, потому что их поза явно выдавала то, чем они занимались.

— У него острый глаз, — сухо заметил граф, перебирая рисунки.

— По-моему, даже слишком острый, — добавила Розамунда и, взяв в руки еще один рисунок, оставшийся на столе, повернула изображением вверх. — Господи помилуй! — невольно вырвалось у нее.

Патрик ехидно хихикнул.

— Это вовсе не смешно! — набросилась на него Розамунда. — Я отвечаю за эту девчонку! — На рисунке были изображены Энни и Дермид в весьма пикантной ситуации. Слуга графа прижал Энни спиной к стене виллы и охаживал со всем пылом юности. Энни блаженно зажмурилась и обхватила любовника руками за шею, а ногами за пояс, тогда как он поддерживал ее под ягодицы. — Он должен на ней жениться! — решительно заявила Розамунда.

— Не возражаю, — согласился граф. — Твоя Энни далеко не дура и наверняка добилась от него обещаний соблюсти приличия, а уж мы с тобой позаботимся о том, чтобы он сдержал свое слово. Но сейчас давай спустимся к морю и проведем день так, как хотели.

Они вышли из апартаментов во двор, где их уже ждали оседланные лошади. К седлу графа была приторочена корзинка с провизией. Животные неспешным шагом вывезли их на дорогу. Патрик ехал первым, Розамунда за ним. Они не стали пересекать город, а сразу свернули на боковую тропу. Следуя ее прихотливым извивам, вскоре любовники добрались до небольшого залива с ровным дном, усыпанным мелким золотистым песком. Лошадей пустили пастись на небольшой зеленой лужайке в тени под деревьями у подножия горы. Патрик расстелил на песке одеяло, поставил в тень корзинку и стал раздеваться.

— Что ты делаешь? — удивилась Розамунда.