Филиппа

— Логан хочет вернуть ее в Клевенз-Карн. Они в разлуке уже несколько недель. Только поэтому он будет из кожи вон лезть, чтобы отделаться от меня. И наверняка сумеет ее улестить, — усмехнулась девушка.

— Иди поздоровайся с отчимом, а потом возвращайся, и мы потолкуем о твоих делах. Пойми, дорогая, я единственный, кого послушает твоя мать. И только я смогу осуществить твои заветные желания.

— Правда, дядюшка? — с любопытством спросила она.

— Иди! — резко бросил он.

Филиппа повернулась и поспешила к выходу. Сердце забилось чаще, и она вдруг испугалась, что лишится чувств. Сколько она помнила себя, именно Томас Болтон считался добрым волшебником этой семьи. Как она могла забыть? Если не он, кто ей поможет?

Филиппа широко улыбнулась.

— Логан! — воскликнула она, привстав на цыпочки и целуя его обветренную щеку. — Похоже, я слишком взрослая, отчим, чтобы называть тебя папой. Как по-твоему, я выросла?

Она кокетливо повертелась перед ним.

— Ничего не скажешь, девица, ты стала настоящей юной леди. Я бы не узнал тебя, не будь ты так похожа на мать, какой я впервые ее увидел, — признался Хепберн, целуя Филиппу в лоб.

— Ты, конечно, захочешь поговорить с мамой, — учтиво сказала Филиппа.

— Да, девочка, но сначала пойди поздоровайся с братьями. Они не помнят тебя, если не считать Джонни, которому было всего три года, когда ты уезжала. Алекс тогда еще едва научился ходить, а наш Джейми даже не родился. Эй, парни! Вот ваша старшая сестра Филиппа. Покажите, что не забыли хорошие манеры, которым учила вас матушка!

Джон Хепберн торжественно промаршировал к Филиппе, взял ее руку и, поклонившись, поцеловал с изяществом истинного придворного.

— К сожалению, сестрица, я почти не помню тебя, хотя ты очень похожа на нашу маму.

— А ты, Джонни Хепберн, — на ту, что родила тебя. Дженни Логан была такой красивой и доброй женщиной!

— Благодарю за похвалу, хотя мама умерла, когда я был совсем младенцем, — вздохнул Джонни и, подтолкнув братьев вперед, добавил: — Это Александр, а это Джейми. Он ужасный плакса и, если что-то не по нему, может ныть часами.

— Не смей! — завопил Джейми, принимаясь колотить старшего брата маленькими жесткими кулачками. — Возьми свой слова обратно!

— Немедленно поздоровайся с сестрой, шут ты этакий! — велел Джонни.

— Я не считаю тебя шутом, Джейми Хепберн, — вступилась Филиппа. — Только настоящий храбрец мог наброситься на того, кто старше и сильнее.

Малыш с темными отцовскими волосами и янтарными глазами матери смело взглянул на нее.

— Ты хорошенькая, — отметил он.

— Другого приветствия от него не дождешься, — заверил Александр Хепберн. — Я не помню тебя, но счастлив иметь такую красавицу сестру.

Голубые глаза встретились с зеленовато-карими.

— Я Александр Хепберн.

— А разве в присутствии Бэнон и Бесси ты не чувствуешь себя счастливым? — спросила Филиппа с лукавой улыбкой.

— Иногда. А иногда — нет, — без обиняков ответил парнишка, улыбнувшись в ответ.

— Оставляю вас и маму поговорить после разлуки, — кивнула Филиппа. — Братцы, вы можете идти на кухню, где кухарка приготовила для вас кое-что вкусненькое. А мне нужно потолковать с дядюшкой Томасом.

Она подтолкнула братьев к лестнице, ведущей на кухню, и грациозно поплыла к камину, где на стуле с высокой спинкой удобно устроился Томас с кубком вина в унизанных перстнями пальцах. Филиппа устроилась напротив и вопросительно уставилась на него.

— Как ты можешь помочь мне избежать тоски этой прославленной овцеводческой фермы? — поинтересовалась она.

— Ты чересчур нетерпелива, дорогая, — усмехнулся он, поднося кубок к губам. Драгоценные камни переливались, весело подмигивая девушке.

— Дядюшка, мне ужасно скучно! Я торчу здесь уже шесть недель. Август подходит к концу, и мне пора назад.

— Так и будет, солнышко, ибо теперь мне ясно, что Фрайарсгейт не место для тебя. Как странно, особенно если вспомнить твою мать в юности. Тогда она, как ты выражаешься, попала в самый центр вселенной. И чего же она добивалась? Всего-навсего вернуться во Фрайарсгейт, в то время как ты, ее старшая дочь, желаешь одного: поскорее убраться отсюда.

Томас усмехнулся, но тут же, вновь став серьезным, спросил:

— Скажи, Филиппа, тебе действительно не нужен Фрайарсгейт, или ты всего лишь злишься и раздражена из-за отказа Джайлза Фицхью жениться на тебе? Мне нужна правда, дорогая девочка. Без этого я не смогу тебе помочь.