День счастья — завтра

Когда мне было девятнадцать и у меня был мой первый серьезный роман, я объясняла своему семнадцатилетнему возлюбленному: «Я — твоя женщина». Он смаковал слово «женщина», и мы оба казались себе невероятно взрослыми.

— Скажи еще раз «девочка моя»! — попросила я.

— Девочка моя… Самая лучшая!

Может, встретиться со Стасом? Невозможно сидеть дома. А если позвонит Рома, то даже лучше. Пусть поревнует. Все мужчины — собственники.

Он предложил пойти пообедать. На «Веранду». Но я не видела никакого смысла сидеть со Стасом в ресторане. Пить я не собиралась. Мало ли, вдруг какие новости у свекра… Надо быть в нормальном состоянии.

Я сказала Стасу, что приеду к нему. Он обрадовался. Он расценил это как проявление моих чувств. Все мужчины — самоуверенные идиоты.

Рома не звонил.

Стас был очень мил. Он исполнял любое мое желание, заглядывал мне в глаза и говорил приятные слова.

Рома не звонил.

Мы всерьез обсуждали предстоящую семейную жизнь. Стас считал, что через год мы начнем ссориться. Я смеялась. Он наивно надеялся, что ему позволено будет со мной ссориться. Он надеялся, что через год я вспомню, как его зовут.

— Стас, ты меня любишь? — Я преданно заглянула ему в глаза.

Ямки на щечках стали нежно-розового цвета.

— А ты меня?

Я ответила шепотом:

— Мне кажется, да.

И удивилась: как же люди слышат то, что хотят слышать. Не скрытый в моем голосе смех, не равнодушную интонацию, а только одно слово: «да».

Стас обнял меня почти отечески.

— Девочка моя…

Я не стала настаивать на его признании. Пусть немножко почувствует свое превосходство. Пусть побудет мужчиной.

Позвонил Рома.

— У тебя все нормально?

Я уютно сидела на коленях у Стаса.

— В общем, да. Но мне надо с тобой поговорить. Я хочу тебе кое-что рассказать…

— Я через три дня буду в Москве, поговорим.

— Ты позвонишь?

— Да. Как Артем? Звонил?

— Да. Все нормально. Ром…

— Я спешу, Никита. Пока.

То, что я сказала Стасу в следующую минуту, было от чистого сердца.

— Я ведь вправду за тебя замуж выйду.

— Я знаю.

Я опять уехала утром. Пока Стас спал. Я даже хотела пойти на кухню, поесть квашеной капусты. Я люблю заводить традиции. Но всю капусту съели вчера.

Если уж я смирилась с тем, что когда-нибудь непременно умру, то почему бы мне не смириться с тем, что Рома меня бросил? Просто нужно принять это как неизбежное.

Глупо плакать из-за того, что все мы умрем.

А значит, еще глупее — из-за того, что меня бросил муж.

Когда стадо баранов ведут на живодерню, они ведь тоже, наверное, пока в дороге, занимаются своими проблемами; выясняют, кто сильней, делят овец… Бедняги. А разве это имеет какое-то значение?

Я стояла у себя в гардеробной. Перед зеркалом. Мы собирались пообедать на «Веранде».

Я взяла черную юбку. Положила обратно.

Надо молодиться. Я сняла с себя все бриллианты.

Неплохо.

Мы решили, что «Веранда» надоела, и поехали в «Red Bar» на Кутузовском.

Анжела рассказывала про свою подругу, которая собирает со всех знакомых деньги, чтобы передать их жертвам Беслана.

— Я не верю, что она их передаст, — говорила Анжела.

— Почему? Нормальная благотворительность, этим сейчас все занимаются. Я бы и сама передала деньги. Там такой ужас, в Беслане. — Катя развела в огромном бокале пиво со спрайтом, попробовала, добавила еще пива.

— Да потому что! — возмущалась Анжела. — Я бы тоже передала! А она — нет. Ни налоги не спишешь, ни в прессу не попадешь! Значит, зачем ей это? Только чтобы себе деньги забрать.

— Вот гадина, — подтвердила я.

— Вот-вот, — обрадовалась Анжела, — гадина! Вон Никита все время игрушки Артема в детский дом отвозила…

— С водителем отправляла, — поправила я. — И одежду тоже…

— Девочки, у меня одежды — полно… — задумалась Катя.

— А ты в комиссионный отнеси. У меня одна знакомая рассказывала, комиссионный называется «Мечта». Покупаешь Doice&Gabbana за $5000, а туда за двести отдаешь. А если пять костюмов, то уже тысячу получишь. — Анжела прикидывала в голове, сколько будет, если отнести в «Мечту» десять костюмов.

— Неплохо, — согласилась я.

— Конечно, две-три тысячи в месяц можно иметь. Плохо, что ли? Пошла в «Soho», себе новое платье купила, — Анжела заказала бутылку вина, — и в некотором роде благотворительность: студентки какие-нибудь мечтают в именных вещах ходить.