Докладная записка.
«Настоящим сообщаю, что ынцатого улюлюя сего года в ходе проведения командно-штабных маневров „Бурление Агавы 2008“ были израсходованы (безвозвратно) следующие материалы из комплекта „Откровение 2.0“.
1. Емкость «Саранча в личинках», штатная – 1 шт.
2. Емкость «Гады смешанные», штатная – 6 шт.
3. Зверь рогатый, модифицированный, третьего типа – 1 шт.
Указанные материалы подверглись прямому использованию с целью определения функциональной готовности комплекта к выполнению поставленных перед ним задач (результаты маневров будут посланы дополнительно).
В связи с этим настоятельно прошу в кратчайшие сроки обеспечить доставку на Землю указанных материалов для полного укомплектования указанного комплекта».
Подписывать этот бред настоящим именем не хотелось. Виктор поколебался, после чего тряхнул головой, пробормотал: «Да пошли они!», и допечатал:
«Старший помощник машиниста воздушного шара, альпинист первой гильдии Иоахим Крузенштерн».
Карбида Ясень отыскал на крыше самого высокого больничного корпуса – десятиэтажной бетонной коробки, с которой открывалась замечательная панорама на окрестности.
Москва-река, перекрытая тяжелыми мостами. Поднимающийся вдали Сити. Белоснежный колосс храма Христа Спасителя и красные башни Кремля. А еще – высокие здания, ярко освещенные улицы, множество железных жуков на них и маленькие, едва различимые фигурки людей. Спешащих и стоящих, смеющихся и задумчивых, болтающих по телефону и томящихся в ожидании, с букетами в руках. Летний московский вечер. Бесшабашный, сосредоточенный, пьянящий, обещающий…
– Привет!
Без ответа.
Герман сидел, прислонившись спиной к вентиляционной трубе, в позе бесконечно усталого человека, молча смотрел на московские огни да изредка прикладывался к бутылке водки.
Ясень брезгливо покосился на полупустую бутылку, раздул ноздри – от Карбида изрядно разило – и холодно произнес:
– Я видел тебя в приемном.
Герман сделал большой глоток.
– Ты работал.
– Крупная авария, – безучастно произнес Карбид. – Наши не справлялись.
– Врачи не справлялись, – поправил коменданта Виктор.
– Наши не справлялись, – повторил Герман. – Я помог.
И снова водка. Взгляд не пустой, не мертвый, не пьяный, взгляд отсутствующий. Карбид цедил из себя слова, но мыслями пребывал далеко-далеко. В другом мире. Или в другом времени. Хотя, если вдуматься, другое время – это и есть другой мир.
– Тебе запрещено помогать.
– Мне запрещено использовать силу, – уточнил Карбид.
– Тебе запрещено вмешиваться в Промысел!
– Я был рядом, я мог спасти, и я спас, – твердо отозвался Герман. – В этом и заключается Промысел.
– Думаешь, ты незаменимый?
– Считаешь себя моей мамой?
Судя по всему, Виктору удалось вернуть Карбида в настоящее, выдернуть из окутавших его мыслей. Голос коменданта потерял безразличие, а ленивая издевка, с которой он бросил последнюю фразу, подействовала на Ясеня отрезвляюще.
Виктор замолчал и мысленно отругал себя за то, что начал разговор с дурацких обвинений.
Но и уходить не хотелось. Неправильно бы это выглядело. Не по-мужски.
Ясень молча уселся рядом с Карбидом, взял у него бутылку и сделал глоток из горлышка.
Не вырвало только благодаря силе «искры».
– Я не обиделся, – протянул Герман. – Ты вел себя правильно. Кто-то должен напоминать мне, что можно, а что нельзя. Горелый так делал. Так что все в порядке.
– Я не собирался извиняться, – отозвался Ясень. – Я…
Он не стал препятствовать распространению алкоголя, и водка наконец сыграла – стало теплее. И телу, и «искре». Рациональность окутало легким туманом.
– Я хотел спросить… Ты раньше был врачом?
Перед тем как отправиться на Подстанцию, Виктор наверняка читал досье будущего напарника, однако Карбид не стал заострять на этом внимание. Спрашивает? Ну и хорошо. Ответим.
– Сейчас бы меня назвали военным хирургом.
– А тогда?
– Лекарем.
– Давно?
– Давно. – Герман поймал себя на мысли, что ответ прозвучал слишком коротко, и уточнил: – Я ушел во время Бородино. Батарея Раевского… третью атаку не пережил, так что добивали Наполеона без меня.
Он не стал говорить, что до Бородино был Аустерлиц. Еще раньше – Итальянский и Швейцарский походы Суворова, Чертов мост и хребет Рингенкопф. А до этого – Измаил. На батарее Раевского военный лекарь Герман Коловратов оказался почти в пятьдесят лет. Заслуженным ветераном. Стариком.