Наша маленькая жизнь (сборник)

Когда Илюше исполнилось два года, Наденька устроилась на работу в ясли-сад – вместе с сыном, разумеется. Деньги небольшие, работа, конечно, не из легких, но зато сыты, ребенок на глазах и в режиме – прогулки, дневной сон. Потом из ясельной группы они перебрались в младшую, дальше в среднюю, а затем и в старшую. Иногда в воскресенье Софья Михайловна брала Илюшу к себе – пусть Наденька отдохнет, дух переведет, а от ребенка одна сплошная радость и положительные эмоции. Софья Михайловна ходила с мальчиком в зоопарк, в Уголок Дурова, в цирк или в театр. Александр Николаевич был совсем не против, понимая, что жена его таким образом компенсирует неудавшееся материнство. Да и парень настолько славный, спокойный и разумный – никакого раздражения.

Иногда Софья Михайловна замечала, что муж смотрит на мальчика внимательно, украдкой вздыхая, и в который раз защемило сердце. Она почувствовала свою вину – ах, если бы я смогла родить, ах, если бы! Хотя что страдать? Отношения в семье были по-прежнему самые дружеские и родственные, замешенные на уважении и абсолютном взаимопонимании, таком, что почти без слов. С полувзгляда.

В школе Илюша успевал прекрасно – особенно легко ему давались точные науки. Наденька продолжала работать в саду. После школы Илюша приходил к ней на работу – она его кормила обедом. Заведующая, милая тетка, на это закрывала глаза – от детей не убудет, тарелка супа и лишняя котлета найдутся всегда, зато воспитательницы спокойны – их собственные дети на глазах, поедят, погуляют, уроки сделают.

Вечером Наденька вместе с сыном шла домой. Ребенок под присмотром – по дворам не шляется. Когда Илюша был в шестом классе, Флора овдовела. Смерть мужа перенесла очень тяжело – и, увы, стала попивать. Сначала слегка, а через год уже крепко. Опустилась она быстро, совсем утратив интерес к жизни вообще. Наденька ездила к ней, пыталась прибраться в уже запущенной комнате, неловко варила обед – хозяйка она была неважная. Внук Илюша родную бабку стал чураться – злая, дерганая, неприбранная. Флора доставляла много хлопот: то заливала соседей снизу, то чуть не устроила пожар – заснула с сигаретой. Пила она теперь не одна – появились дружки из местных алкашей. Софья Михайловна пробовала ее лечить – месяц пролежала Флора в ЛТП, но когда вышла, все закрутилось по новой. В общем, когда через пару лет она умерла от инфаркта, уже никто и не скорбел – не было сил. Все, увы, с облегчением вздохнули. Наденька свою жизнь так и не устроила: женихов взять негде, красоты с годами не прибавлялось – задерганная жизнью, слабая немолодая женщина. Легко ли несколько лет ходить за тяжело больной матерью, работать в две смены, одной поднимать сына.

А потом еще беда – заболел Александр Николаевич. Диагноз из неутешительных. К тому же последняя стадия. Софья Михайловна тянула его, как могла. Когда отступились врачи, она, сама врач, бросилась к травницам и знахаркам, умом понимая, что надежд совсем нет, но все же а вдруг, вдруг?! Нашла какого-то корейца с Урала, нищего и без жилья. Тот ставил иголки, варил травы. Она пустила его к себе на постой, отдавала почти всю зарплату. Он продлил жизнь мужу еще на семь месяцев.

Как-то ночью, когда она подошла к Александру Николаевичу поправить одеяло, он попросил ее слабым голосом:

– Соня, не надо больше, не мучайся и не мучай меня. Я устал. Отпусти меня с миром.

Она просидела на кровати, не выпуская его руки до утра. А утром отказала корейцу. Решила, что последние дни они должны быть в квартире одни. Через двадцать дней Александр Николаевич скончался. Теперь у нее было только два человека на всем белом свете – Наденька и Илюша. Горе свое она несла достойно – ни слез, ни стенаний. Сказала Господу спасибо за долгие отпущенные годы абсолютного счастья, доверия и любви. Да, перед смертью Александр Николаевич попросил вызвать Наденьку и Илюшу, чтобы попрощаться. Те зашли в комнату к больному, испуганные и притихшие. Софья Михайловна стояла у окна на кухне. Наденька вышла заплаканная, они с Софьей Михайловной обнялись.

– Просил вас не оставлять, – всхлипнула Наденька.

Софья Михайловна кивала, гладя ее по волосам. После смерти мужа Софья Михайловна стала прибаливать, особенно мучили ноги – ходить она стала медленно и тяжело. С работы ушла, стало тяжело подниматься по утрам – засыпала она только часам к пяти, да и ездить стало непросто. В общем, вела она теперь скучную и размеренную жизнь пенсионерки. Вставала утром поздно, часам к одиннадцати, пила чай, слушала новости, варила суп, вытирала пыль, шла в магазин. Иногда болтала с бывшими коллегами по телефону. Отдыхала днем. Вечером – телевизор, книги, чай с вареньем. Вспоминала свою жизнь, работу, горячо любимого мужа Шуру.