Дар

— Почему ты не хочешь подарить ему что-нибудь? Мишку, маленький медальон, например? — спросил Томми.

Может быть, этот подарок как-то поможет ей искупить свою вину перед ребенком, думал Томми, и она таким образом словно даст ему свое благословение перед тем, как отправить его к приемным родителям.

Однако Мэрибет со слезами на глазах покачала головой. Ей не хотелось, чтобы ребенок имел при себе какое-то напоминание о ней.

Она понимала, что не сможет справиться с искушением искать этот медальон на каждом встречном ребенке.

— Я должна полностью забыть его, Томми.

Полностью, понимаешь? Я не должна привязываться к нему, — сдавленным голосом сказала она.

— Ты все равно не сможешь все забыть, — со значением произнес он, и Мэрибет обреченно кивнула.

Ей не хотелось покидать ни Томми, ни своего ребенка, но она понимала, что иногда жизнь заставляет людей отказываться от самого дорогого. Бывают такие ситуации, когда никакие компромиссы или сделки невозможны.

Томми тоже это знал. Но он уже утратил то, что меньше всего на свете хотел бы потерять. И ему не хотелось теперь точно так же терять ни Мэрибет, ни ее ребенка.

Они вернулись домой, нагруженные свертками, и Мэрибет приготовила ему обед.

Его родители должны были вернуться только на следующий день. Они с Томми сейчас были похожи на настоящих мужа и жену — она суетилась вокруг него, накрывая на стол, мыла посуду, а потом уселась рядом с ним перед телевизором. Они посмотрели «Ваше любимое шоу» и хит-парад, сидя рядышком, как новобрачные.

Мэрибет не стала противиться, когда Томми усадил ее на колени и нежно поцеловал.

— У меня такое ощущение, что ты моя жена, — сказал он, чувствуя, как ребенок толкается у нее в животе.

Сейчас они были на удивление близки, и оба одновременно подумали о том, что ни разу не занимались любовью. Но они еще много чего никогда не делали.

Сидя у него на коленях, Мэрибет почувствовала его нарастающее возбуждение и еще раз поцеловала его. Томми, в конце концов, было только шестнадцать, и он со всей нерастраченной пылкостью первой любви просто сгорал от желания.

— Неужели тебя возбуждают девушки, которые весят восемьдесят килограммов? — поддразнила она Томми, вставая и потирая ноющую поясницу.

Сегодня они много времени провели на ногах, и Мэрибет чувствовала себя усталой. До родов осталось совсем немного, и живот заметно опустился. Со слов доктора Маклина она узнала, что у нее должен родиться довольно крупный ребенок, и это могло создать дополнительные сложности, потому что Мэрибет была высокая, но узкобедрая и худая. Одна мысль о предстоящих родах приводила ее в ужас.

Этим вечером она призналась ему, что очень боится рожать, и Томми искренне пожалел ее. Ему оставалось только надеяться на то, что это будет не так страшно.

— Может быть, ты этого даже не почувствуешь, — сказал он, протягивая ей тарелку с мороженым.

— Я очень на это надеюсь, — откликнулась она, пытаясь справиться со своим страхом. — А что мы будем делать завтра?

— Давай купим елку и украсим ее до приезда папы с мамой. Это будет наш сюрприз, — предложил Томми.

Мэрибет очень понравилась эта идея, как нравилось ощущать себя частью этой семьи.

Они никак не могли расстаться. И когда она вечером отправилась в комнату Энни, Томми долго сидел у нее на постели, а потом улегся рядом с ней на узкую кровать Энни.

— Мы можем лечь в комнате родителей, — сказал он. — Там большая кровать, и они ничего не узнают.

Но Мэрибет не слишком понравилась эта идея, ей не хотелось обманывать их доверие.

— Узнают, не сомневайся, — убежденно сказала она. — Родители всегда все знают.

— Моя мама тоже так думает, — усмехнулся Томми. — Да ладно тебе, Мэрибет. Когда у нас еще будет такая возможность? Они уезжают из дома раз в пять лет.

— Я не думаю, что твоей маме понравится, что мы спали в ее постели, — твердо ответила Мэрибет.

— Хорошо, тогда пошли в мою комнату.

Моя кровать все равно шире, чем эта, И с этими словами Томми уже в который раз скатился на пол, заставив Мэрибет расхохотаться. Они еще ни разу не спали вместе, и им обоим очень хотелось этого. Им было так уютно вдвоем.

— Ну хорошо.

Они отправились в его комнату и скользнули под одеяло, она — в ночной рубашке, он — в пижаме. Крепко обнявшись, они хихикали и болтали, как двое шаловливых детей, а потом Томми страстно поцеловал ее.

Они оба пришли в возбуждение, но теперь, когда до рождения ребенка оставалось всего две недели, они не могли себе позволить пойти дальше поцелуев. Томми целовал ее грудь, заставляя ее стонать от удовольствия; Мэрибет ласкала его, и Томми испытывал настоящую боль от невозможности разрядить свое возбуждение.