Королева Ойкумены

«Не принцесса, нет. Королева…»

«Да, папа, – Регина поцеловала отца в щеку. – Пойди умойся.»

«Королева. Помни это…»

На следующее утро капитана мучила совесть – и головная боль. Он бодрился, но старался пореже встречаться глазами с женой и дочерью. Выпил чаю и сбежал в академию. Там к лишней рюмке – орден же! – относились проще.

– Так вот, маркиз Трессау. Он, как и психиатр, сказал, что Никуша здоров.

– Я рада.

– Вы не поняли меня. Я имею в виду: абсолютно здоров. Совсем, – советница всмотрелась в Регину, пытаясь выяснить, дошел ли ее очередной намек. Результатом осмотра Гертруда Зоммерфельд осталась недовольна. – Если не считать последствий стресса, естественного в данной ситуации, Никуша в норме. Поэтому решение, принятое нами на семейном совете, не повлечет за собой негативных последствий. Как женщина, вы поймете меня, милочка. Я бы хотела… нет, я категорически настаиваю…

Впервые Регина видела советницу смущенной. Впрочем, это быстро прошло.

– Вы больше не должны встречаться с Никушей. Надеюсь, вы в курсе, что о вашей свадьбе с самого начала не могло быть и речи?

– Почему?

– Тот инцидент в детском саду. Семья Зоммерфельд не имеет права рисковать единственным сыном. А вдруг вы что-то повредили в мозгу Никуши? Да, маркиз Трессау это отрицает. Но он не всеведущ, он может ошибаться. До сего дня я поощряла ваши встречи, рассчитывая, что это пойдет ребенку на пользу. Сейчас же я вынуждена объясниться с вами начистоту. Никуша – будущий дипломат. После Кутхи его карьера видится мне ослепительной. Удачное возвращение из «горячей точки», достойное поведение в экстремальной ситуации; спасение капитан-командора ВКС Ларгитаса, наконец. Перед мальчиком открываются серьезные перспективы. Теперь-то вы поняли меня?

– Нет.

Советница деликатно подергала себя за нос – точь-в-точь бабища с хутора, требующая осеменить молодуху. Таким образом госпожа Зоммерфельд напомнила Регине про ее татуированные крылья носа.

– Милочка, вы телепатка. Вы не можете быть женой дипломата.

– Есть такой закон?

– У вас потрясающее чувство юмора, – советница хихикнула. – Конечно же, нет. Но это знают все в наших кругах. Телепатические способности жены дипломата – прямой путь к обвинению в шпионаже. Отказ в статусе посла. В лучшем случае – прозябание в качестве атташе где-нибудь на окраине Галактики. Если вы желаете Никуше добра, вы откажетесь от встреч с ним.

– Так хотите вы?

– Так хочет семья Зоммерфельд.

– А Ник?

– Не знаю, как у ван Фрассенов, милочка, а у Зоммерфельдов дети слушаются старших. Никуша – очень послушный мальчик. Он прекрасно понимает разницу между реалиями жизни и увлечением юности. Кстати, он просил передать вам, что чувствует себя виноватым. И поймет, если вы возненавидите его. Между нами, женщинами, Никуша преувеличивает. Уверена, вы сохраните о мальчике самые лучшие воспоминания…

Кофе – чашечка летней ночи. Взбитый желток – капелька утреннего солнца. Яичный ликер – аромат рая. Сделай глоточек, зажмурься, чувствуя себя беженцем, затерянным в морозном, черно-белом лесу; прислушайся к беде – она свернулась клубком, еле слышно шипит, поблескивая раздвоенным жалом…

– Мне пора, милочка. Не волнуйтесь, я оплатила счет.

«Зачем я рвалась сюда?»

«Увидеть меня.»

«Ничего подобного. В первую очередь я хотела увидеть папу.»

«А приехала ко мне. Прямо с космодрома.»

«Зря гордишься. Я приехала к тебе, потому что папа – на маневрах. Тут и подвернулся некий пижон Зоммерфельд.»

«Студент-международник Зоммерфельд. Будущий полномочный посол Ларгитаса на Квинтилисе…»

Вечером пришло сообщение от Ника. Два слова:

«Прости меня.»

– Не принцесса, нет, – вслух сказала Регина. – Королева…

КОНТРАПУНКТ

РЕГИНА ВАН ФРАССЕН ПО ПРОЗВИЩУ ХИМЕРА

(из дневников)

Боль пришла позже.

Неделю держались защитные барьеры: не верю, неправда, это случилось не со мной. Ник передумает и вернется. Это всё его мамочка, тварь сладкоголосая. Надо было купить ей на Кутхе капор. Праздничный, он же погребальный. И подарить. Намек за намек. Никуша, как тебе мать в капоре? Я прощу дурака, только не сразу…

Не вернулся.

Наверное, именно тогда я сделала первый шаг к смене специализации. Уж не знаю, что удержало меня от похода в приемную маркиза Трессау с требованием «вырезать» Ника из моей головы. Маркиз, опытный психир – пускай и без диплома, полученного на Сякко – вне сомнений, отказал бы. Вмешательства такого рода недопустимы, ибо грозят распадом личности. Слишком многое пришлось бы удалять. Я и сама знала это. Но знать – одно, а хотеть избавиться, хотеть страстно, до одури, до прокушенной насквозь губы – другое. С Кутхи я хотела улететь меньше, чем «улететь» от Николаса Зоммерфельда. И самая важная персона в Галактике не могла принять такое политическое решение, чтобы мое страстное желание исполнилось.