Продавцы невозможного

«А что сделал бы ты?»

«Пошел на компромисс».

«Просто тебе хочется, чтобы они начали переговоры. Очень хочется…»

Вариантов два: либо Мутабор принимает условия Моратти, либо упирается, и тогда об их роли производителя «синдина» становится известно. Готов ли Милостивый Владыка Грядущего пойти на конфликт со всем миром? Сомнительно. Храмовники, конечно, психи, но действуют они рационально. Вот и получается, что переговоры состоятся, прелаты поторгуются, но условия примут, и это станет первым шагом к полному контролю над Сорок Два и его тритонами. А на что они способны, все уже видели…

«Новый мир не будет похож ни на мечты нейкистов, ни на фантазии храмовников. Это будет нечто другое…»

Потому что есть вещи, с помощью которых новый мир можно контролировать.

А чтобы Сорок Два стало совсем худо, нужно усилить удар.

Ник положил сигару в пепельницу, вытащил из тумбочки незарегистрированный коммуникатор и набрал сообщение:

«Время пришло. Уничтожайте всех, кого подозреваете в пособничестве Сорок Два. Очищайте организацию».

Отказаться лидеры dd не посмеют. Да и не захотят отказываться, учитывая, как злы они на радикала после «дня Сорок Два». Очистят dd и тем навсегда отвратят от себя сторонников Сорок Два. В результате тритоны останутся без силового крыла, а dd превратится в заурядную преступную организацию.

Все идет как надо.

Моратти взял сигару и вернулся к окну смотреть на любимый Цюрих. Он улыбался. Он был доволен. И больше в этот день не вспоминал о некоем молодом офицере, который бы его арестовал.

* * *

Анклав: Москва

Территория: Занзибар

Собор Тринадцати Пантеонов

Неукротимость

– Вот уж не думала, что в Москве столько вудуистов, – удивленно пробормотала Матильда, слезая с мотоцикла.

– В Занзибаре живет три миллиона человек, – хмыкнул Рус, подозрительно разглядывая шустрого парковщика. – Сколько?

Тот мельком посмотрел на «Ямаху» Руса, потом на «Судзуки» Пэт и вынес приговор:

– За два мотоцикла – пять юаней.

– Ты о…ел? За пять юаней ты за мной мотоцикл на руках носить должен! Весь день!

– Завтра – пожалуйста, – широко улыбнулся курчавый вымогатель. – Сегодня – ни за что.

Свободные места исчезали с невероятной скоростью, и парковщики прекрасно понимали: откажутся одни, тут же появятся другие. Оставлять же дорогущие байки без присмотра Рус не хотел. Выдал еще пару ругательств, но деньги протянул:

– Держи.

– Да не оставят тебя духи Лоа, добрый человек!

– Тебе того же и туда же.

Уличный экран затянул религиозный гимн, его подхватили сотни идущих по мостовой людей.

– Купите цилиндр, добрые господа! Точно, как у Папы…

– Футболки к событию! Недорого! – На черной ткани – лицо баварского архиепископа. Под ним надпись: «Москва». И дата.

– Холодная вода! Возьмите с собой холодную воду!

– Зонтики от солнца!

Люди, люди, люди… Монахи-замбийцы, призванные обеспечивать порядок во время проповеди, перекрыли улицы за восемь кварталов до соборной площади, дальше только пешком, влившись в толпу.

– Три миллиона – это много, – продолжила разговор Матильда, когда друзья бодро зашагали по мостовой. – Но почему все они едут с Болота?

Три уровня Ленинского проспекта, самой прямой дороги из центра Анклава на территорию Католического Вуду, забиты под завязку: мобили, автобусы, «табуретки» и мотоциклы шли сплошным потоком. Две крупные пробки. И то же самое, если верить приходящей в «балалайку» информации, творилось на всех ведущих в Занзибар улицах.

– Папа Джезе широко известен и очень популярен, – скупо обронила Пэт. – Людям интересно.

– Хочешь сказать, что его придут слушать не только вудуисты? – недоверчиво прищурился Кимура.

– Но ведь ты пришел.

– Я с тобой.

Уперся, как баран, сказал, что вчетвером надежнее, и пошел. Не захотел отпускать Патрицию в Занзибар.

– Джезе впервые приехал в Москву.

– Но почему такой ажиотаж?

– Люди устали от лжи, – помолчав, произнесла Пэт. – Они ищут настоящее слово, даже если оно – от чужого бога.

– А слово Джезе настоящее? – тихо спросила Матильда.

– Он блестящий оратор.

– Я спрашивала о другом.

– Мы пришли, чтобы послушать.

– И завтра я могу проснуться правоверным вудуистом? – хохотнул Рус.

– В этом смысл пастырского визита.

– Папа настолько крут?