Наперекор судьбе

— Он развелся с тобой, обвинив в супружеской измене, которой ты, по твоим словам, не совершала, хотя он никогда не спал с тобой. Нью-йоркское высшее общество отвергло тебя, хотя никакой измены не было, но он развелся с тобой, потому что ты отказалась разводиться с ним, хотя он изменял тебе с мужчиной. Поэтому после развода ты бежала из страны. Здесь ты забеременела вне брака от человека, который, как ты утверждаешь, тебя изнасиловал. Ты не была за ним замужем и никогда больше не видела. Родила его ублюдка, называлась его вдовой, а не разведенной, брошенной мужем за связь с другим мужчиной. Привела своего ублюдка в дом моих родителей играть с моими племянниками и племянницами. Представилась мне и моим родителям вдовой, что тоже оказалось ложью. О господи, Аннабелл, есть ли в твоих словах хоть капля правды? Мало того, ты утверждаешь, что, если бы не это очень удобное изнасилование, закончившееся рождением незаконного ребенка, ты бы до их пор оставалась девственницей. По-твоему, я дурак? — сверкая глазами, воскликнул Антуан.

Слова Сен-Гри ранили ее в самое сердце. Аннабелл была потрясена. Она закрыла лицо руками и заплакала, а он продолжал говорить, постепенно наливаясь гневом. Она не смела остановить его, не смела прикоснуться к нему; казалось, Антуан был готов ее ударить. То, что он говорил, было непростительно.

— Ты должна признать, — ледяным тоном сказал он, — что поверить в это трудновато. Ты — святая невинность, которую все обманули. Знаешь, что я думаю? Ты обманула мужа. Возможно, это у тебя сифилис. Слава богу, что я не спал с тобой. Интересно, когда ты собиралась сообщить мне эту маленькую тайну? Если все в Нью-Йорке считали тебя шлюхой, значит, у них были для этого основания. Потом ты родила ублюдка от человека, которого называешь британским аристократом, но кто этому поверит? Ты с самого начала вела себя как последняя потаскуха, а теперь рассказываешь мне сказки о своей девственности! — зло воскликнул Антуан. — Учитывая риск заболеть сифилисом, я не рискнул бы к тебе прикасаться!

Если бы Сен-Гри ударил ее, это не причинило бы Аннабелл боли сильнее. Она встала и; повернулась к нему лицом, дрожа всем телом.

Случилось именно то, чего она боялась больше всего. Ее всегда клеймили за чужие грехи и считали виноватой. Когда она рассказала правду, ей не поверил даже человек, который говорил, что любит ее.

— В моих словах не было ни капли лжи, — собрав все свое мужество, сказала Аннабелл. — И не называй мою дочь ублюдком, ребенок ни в чем не виноват. И в том, что случилось со мной, тоже нет моей вины. Я могла сделать аборт, но побоялась. Я родила Консуэло и скрыла случившееся, чтобы никто не мог сказать о моей девочке то, что сказал ты. Сифилис может быть заразным, но незаконнорожденность заразной не бывает, так что не волнуйся, твоим племянникам ничто не грозит.

— Не могу сказать то же самое о тебе! — бросил Антуан. Его глаза горели яростью. — И ты могла подумать, что я женюсь на тебе — женщине с таким прошлым? Ты обманывала меня с первой минуты! Боже, что у тебя за биография — сифилис, супружеская измена, незаконнорожденный ребенок! Как ты посмела представиться моим родным тем, кем ты не являешься? А сейчас ты пытаешься разжалобить меня, нагромождая всю эту ложь? Наберись мужества и признайся, что ты такая и есть! — Антуан был в бешенстве. Аннабелл лгала ему, украла у него самое дорогое — веру в святость семьи. То, что она рассказала, было немыслимо. Он не верил ни единому ее слову, он был оглушен, разбит, уничтожен.

— Какая, Антуан? По-твоему, я шлюха? И ты еще говорил, что любишь меня… Куда же девалась эта любовь? Я могла ничего тебе не рассказывать, и ты так ничего бы и не узнал. Но я хотела рассказать правду, потому что любила тебя и считала, что ты должен знать обо мне все. Со мной судьба обошлась жестоко, хотя я ничем этого не заслужила. За все, что со мной случилось по вине других людей, я дорого заплатила. Меня бросил муж, я любила его, но наш брак оказался обманом. Меня отвергли люди, среди которых я жила. Я потеряла всех, кого любила, и приехала сюда — в чужую страну — одна, когда мне было двадцать два года, надо мной надругался мужчина, которого я не знала, я родила ребенка, которого не хотела. Что мне надо говорить, что делать, чтобы на свете нашелся человек, который поверит мне и посочувствует?

— Аннабелл, ты насквозь испорченная и лживая женщина. Я не верю ни одному твоему слову.

— Почему же ты не увидел этого раньше? — сквозь слезы выкрикнула Аннабелл.