Лучший день в жизни

Лесли привез с собой все вырезки из газет, где упоминались они с Коко. К статьям прилагались снимки, не оставляющие сомнения, что папарацци идут по горячему следу.

Об этом Лесли и Коко разговорились за завтраком в воскресенье утром.

– Мы же знали, что рано или поздно это произойдет, – философским тоном напомнил Лесли. – Любое новое лицо возбуждает их любопытство. Им просто больше нечем заняться, только выискивать сплетни и пикантные сюжеты.

– Во мне нет ничего пикантного, – возразила Коко, снова пересматривая вырезки из газет и прихлебывая чай. – Погоди, то ли еще будет, когда кто-нибудь пронюхает, что я выгуливаю чужих собак! В эту информацию они вцепятся мертвой хваткой.

Пока что папарацци разузнали только, кто мать Коко, и это лишь распалило их. Коко уже сообщила Лесли, что они звонили ее матери.

– Поверь, пикантности в тебе хоть отбавляй! – заявил Лесли, потянулся к ней и поцеловал. – Как думаешь, что скажет Джейн, если ей позвонят?

– Что я хиппи, чудачка, полное ничтожество или еще что-нибудь столь же лестное, – печально отозвалась Коко.

– Пусть только попробует, и я ее придушу! – разъярился Лесли. – Знаешь, по-моему, в ней просто взыграла зависть, – успокоившись, задумчиво продолжал он, поглядывая то на океан, то на Коко. – Мне кажется, ее просто бесит, что ты красива, занимаешься тем, чем хочешь, и всегда была и будешь на одиннадцать лет моложе. Для самовлюбленной Джейн это страшное оскорбление. Возможно, она ревновала тебя с самого рождения, просто ты этого не замечала. И думаю, твое отчисление из школы права или переезд в Болинас здесь ни при чем. Для Джейн это лишь повод. Короче говоря, она злится на тебя за все, что у тебя есть, а у нее нет, начиная с молодости. Ты добра, отзывчива, ласкова, внимательна к людям. Тебя любят окружающие. А из Джейн можно делать гвозди, и будь она другой, она не добилась бы всего, что имеет сейчас. Вся душевность и чувство сострадания в этой паре достались не Джейн, а Лиз. Без нее Джейн невыносима. У Лиз гораздо больше друзей и близких, и ты ее тоже любишь. Должно быть, Джейн больно видеть это. Вдобавок она была единственным обожаемым ребенком – до тех пор, пока не появилась ты и не испортила ей жизнь. Что бы там она ни говорила, в чем бы ни обвиняла тебя, в глубине души она по-прежнему не может простить тебе то, что ты появилась на свет. Она вечно будет стремиться унизить тебя и обращаться с тобой как с пятилетней.

Слушая Лесли, Коко впервые поняла, что сестра была нетерпима к ней с самого детства. Теория Лесли многое объясняла.

– Хуже всего то, что в ее присутствии я действительно веду себя как пятилетняя девчонка. Когда я была ребенком, боялась ее до смерти. Она вечно грозилась, что нажалуется на меня маме или отцу, постоянно помыкала мной. И так продолжается до сих пор. – Коко снова вздохнула. – А я не сопротивляюсь. Я просто не понимаю, почему она злится. Ведь она и так всегда была маминой любимицей, и папа боготворил ее, особенно с тех пор, как она занялась продюсированием фильмов. Он пришел в восторг, узнав, что Джейн поступила в киношколу Калифорнийского университета. Мое поступление в Принстон он воспринял почти равнодушно: с его точки зрения, никакая это не заслуга. Я искупила вину, поступив в школу права в Стэнфорде, хотя меня туда и не тянуло. Я просто хотела порадовать его, а потом возненавидела учебу и все с ней связанное. В том, что я вылетела из школы, виновата я одна. На самом деле мне хотелось получить степень магистра истории искусств и устроиться на работу в музей. Но папа сказал, что никакого толку от этого не будет, в музее денег не заработаешь и вообще это чушь.

– Так почему бы тебе не исполнить свою мечту сейчас? – спросил Лесли, у которого заблестели глаза. – Или выучиться на ветеринара, – почти шутливо добавил он, вспомнив, как Коко любит своих питомцев и балует их, словно родных детей. Однако Лесли видел, что ее вторая страсть – искусство, особенно живопись. Книги по искусству переполняли тесный домик Коко.

– К чему это мне сейчас? Поздно уже учиться.

– Ничего подобного. Если учеба в радость, почему бы и нет? Ты могла бы учиться в Калифорнийском университете, если бы переселилась ко мне. Или в Стэнфорде. Или в Беркли, если мы будем жить поблизости. – Лесли все еще пытался убедить Коко, что им следует жить вместе, лучше всего в Лос-Анджелесе, но он был готов и перебраться в Сан-Франциско.

– Может быть, – задумчиво отозвалась она. – Меня всегда интересовала реставрация. В колледже я изучала ее, и мне казалось, что ничего увлекательнее и быть не может.