Дайте им умереть

Человек, ковыляя, вышел из тумана, по инерции сделал шаг-другой — и остановился, удивленно моргая длиннющими ресницами. Похоже, гость был растерян не меньше, чем сам Альборз-пахлаван пять минут назад.

«Девчонка!» — дошло вдруг до телохранителя. Та, которую с таким шухером привезли в ихний мектеб! Альборз досадливо закряхтел, тихо выругался про себя и хотел уж было подняться — но вновь не стал этого делать.

Действительно, девчонка — голенастая, нескладная, завернувшаяся в тяжелую шаль с бахромой по краям. На цыплячьем плече — длинномерная штакетина, обмотанная тряпкой…

Вот только почему эта козявка уже на ногах, тогда как все вокруг валяются в отключке?! И куда она шлялась?

Смурное облако ворочалось в голове Альборза, набухая темнотой и обещанием неприятностей; причем неприятности были краем связаны с девчонкой, тупо озиравшейся по сторонам.

Сон ему был, что ли?

В вещие сны Альборз не верил, тем паче что самого сна он даже и не запомнил, но холодящее чувство опасности, наплывавшее изнутри… Подобным звонкам телохранитель шейха Равиля привык доверять!

И он остался лежать.

Девочка медленно двинулась по аллее в его сторону, все еще озираясь, но у Альборза создалось впечатление, что соплячка уже не просто озирается, а ищет что-то вполне конкретное.

Она остановилась в двух шагах от бесчувственного шейха «Аламута». Взгляд девочки поерзал, в его бессмысленности прорезалась живая струйка, и тощая шейка слегка согнулась-разогнулась. Кивает. Нашла. Что нашла? Или кого?!

Сняла с плеча свою странную и, по-видимому, изрядно тяжелую ношу. Принялась с тщанием распаковывать.

Альборз-пахлаван невольно подался вперед — что там у нее?

И когда девочка наконец распрямилась, держа в окровавленных руках здоровенный меч, устремивший острие к алмазной пыли небес и жадно ловивший на клинок лунный свет, — Альборз, не колеблясь, рванул оружие из кобуры. В одно мгновение он вспомнил. Сон! Был сон! Маленькая черноглазая стерва! Помню! Альборз такого не забывает!

Иногда сны все же вещие… Что, сучка нетраханная, просчиталась?!

Убить подлую тварь!

И палец телохранителя нажал на спуск.

Боек сухо щелкнул, но выстрела не последовало. Как в бреду, не понимая, что происходит («барс» еще ни разу не давал осечки!), Альборз передернул затвор и снова надавил на курок.

Издевательский щелчок.

Альборз-пахлаван взревел похлеще раненого чауша и запустил бесполезным пистолетом в голову проклятой твари, одновременно вскакивая на ноги.

Девочка машинально повернулась, и «барс»-автомат отлетел в кусты, наткнувшись на ржавое лезвие меча.

В мечах Альборз не разбирался. Да и что это меняло?! Мощное тело уже скручивалось в прыжке стальной пружиной. Свернуть гадине шею раньше, чем…

Земля ударила пахлавана в лицо.

Альборз даже не успел удивиться. Тело действовало само, великолепно отлаженное тело, в отличие от сволочей-пистолетов не знающее осечек, но ногу словно сдавило тисками.

Телохранитель рывком обернулся, понимая, что теряет драгоценные мгновения, — и увидел перед собой серьезную до смешного физиономию хайль-баши. Тисков не было. Это огромная волосатая лапа Фаршедварда Али-бея держала Альборза за щиколотку.

— Не трогай девочку, — искренне посоветовал хайль-баши телохранителю.

Вместо ответа Альборз от души пнул свободной ногой жирную морду мушерифа. В результате чего и вторую щиколотку бедного пахлавана постигла участь первой. Хайль-баши подумал с секунду — и навалился на телохранителя всей тушей, окончательно лишив хрипящего Альборза возможности к сопротивлению.

— Угомонишься — отпущу, — пообещал Фаршедвард своему полузадушенному противнику.

И пахлаван понял, сразу и бесповоротно: угомонится — отпустит. А нет — так нет. Никогда. Год назад он читал в газете, что в занюханной древней гробнице раскопали два мужских скелета, взявшихся за руки. Здесь, в гробнице Иблисова мектеба, когда-нибудь раскопают два скелета, взявшихся за ноги. Нет, все же за руки… тьфу ты, пропасть! — два скелета, взявшихся руками за ноги.

И никак иначе.

— Эй, парни, чем это вы там занимаетесь? — громыхнуло совсем рядом с нескрываемым удивлением.

Альборзу-пахлавану видно было плохо, дышалось не лучше, уши заложило, как на глубине, но голос хозяина он узнал сразу.

У хайль-баши память на голоса оказалась неважная, особенно на незнакомые, зато он хорошо видел поднимающегося Равиля. Али-бей попытался представить себе, как происходящее выглядит со стороны, пусть с поправкой на нездоровое воображение шейха «Аламута», — и пришел к неутешительному выводу: хайль-баши, усевшийся верхом на постороннего мужчину и разводящий последнему ноги, — далеко не самое эстетическое зрелище.